Шарлотта выслушала Винсента, а потом сказала:
— Он говорит, что он с тех пор изучал этот вопрос. Это большая редкость, но говорят, что бывали случаи, когда люди жили вместе с ревенентами на протяжении многих лет. Мы знаем единственного ревенента, который так может — это Женевьева. А её муж может получить представление о том, чего она хочет, но не может по-настоящему слышать, что она говорит.
— Но мы вместе всего несколько недель, а не лет, — сказала я с сомнением. — Как это может сработать у нас?
— Он говорит, что понятия не имеет, но хочет еще раз попробовать, — сказала взволнованно Шарлотта.
— Хорошо, — сказала я, подходя к кровати.
— Нет, иди сюда, — сказала Шарлотта. — Вид его тела тебя будет только отвлекать. Он сказал, чтобы ты закрыла глаза и выкинула всё из головы, как ты обычно поступаешь в музее.
Я улыбнулась, вспомнив в каком трансе я была, вызванным искусством, когда он меня увидел в музее Пикассо. Я закрыла глаза и медленно задышала, позволяя спокойствию комнаты проникнуть в моё тело.
Постепенно я начала испытывать прежнее ощущение. Кто-то пытался писать буквы в моем разуме.
— Что ты слышишь? — спросила она меня.
— Я ничего не слышу. Я вроде как вижу что-то… как кто-то пишет слова.
— Он сказал, что ты пытаешься визуализировать. Прекрати использовать своё внутренние видение, а использую свой внутренний слух. Как будто ты пытаешься расслышать мелодию, которая играет где-то далеко. Постарайся обострить и настроиться на него.
Я сосредоточилась, и начала различать какой-то шелестящий звук, как будто ветер колышет листья, или это было что-то вроде помех.
— Он говорит, чтобы ты перестала так стараться и просто была собой, — сказала Шарлотта.
Я расслабилась, и эти помехи превратились в шум, похожий на то, как ветер подхватил и понес полиэтиленовый пакет.
И тогда я услышала. Мост Искусств.
— Мост Искусств? — произнесла я вслух.
— Ты имеешь в виду мост через Сену? — спросила, смутившись, Шарлотта, а потом кивнула. — Винсент говорит, что на этом месте произошло очень важное событие.
Я рассмеялась:
— Гм, да. Мы тогда впервые поцеловались.
Грустное лицо Шарлотты повеселело.
— О, Боже мой, я всегда знала, что Винсент будет жутким романтиком, когда встретит правильного человека.
Она откинулась на диван, скрестив руки на сердце.
— Кейт, тебе так повезло.
Мы тренировали еще около получаса наши навыки общения между нежитью и людьми, пока Шарлотта давилась от смеха над моими вопросами, не имеющих смысл, и глупыми упражнениями Винсента.
— Прочь… от моих отцов? — спросила я растерявшись.
— Нет, Ночь живых мертвецов! — покатилась со смеху Шарлотта.
Наконец я научилась читать большинство фраз правильно, хотя голос Винсента, когда он их произносил, так и не услышала. Было больше похоже на то, как будто слова появлялись из неоткуда. И всего несколько слов за один раз.
— Может, пообедаем? — наконец спросила я.
— Точно! Отлично! Винсент говорит, что как раз время обеда и Жанна нас уже ждёт.
Когда мы зашли на кухню, Жюль с Амброузом уже вовсю наворачивали жаренного цыпленка с картофелем, а Жанна сидела рядом, поглощенная их кратким пересказом об их утренней поисковой вылазке. Она сразу же подскочила, как только увидела нас с Шарлоттой, вошедших в комнату, и указала на места уже приготовленные для нас.
— Эй, парни, Винсент может говорить с Кейт. Ну, знаете… пока он парящий, — сказала Шарлотта, при этом она выглядела очень довольной собой.
Все застыли и уставились на меня, но через секунду Жанна ожила и произнесла:
— Нисколько этому не удивлена. Я всегда вам говорила, что могу чувствовать всех вас, пока вы летаете вокруг, когда вы парящие. Я даже могу сказать вам, который из вас находиться здесь. Но мне никто никогда не верил.
— Это невозможно! — воскликнул Амброуз в изумлении, а потом сказал в воздух, — Винсент, без вариантов!
— Не то, чтобы совсем невозможно, — ответил Жюль. — Винсент говорил мне, что изучал записи Гаспара, примеры отношений ревенента с человеком и нашел несколько недоказанных случаев взаимодействия.
— Знаю, — ответил Амброуз. Он мне это тоже говорил. Но это только слухи — бред сумасшедших. Цель Винсента выйти за рамки и испытать это на себе.
Любопытно. И я спросила:
— Что еще за «слухи»? Есть что-нибудь, что мне нужно знать? — Амброуз запихнул французское жаркое в рот и начал жевать его, хитро улыбаясь. — Ты считаешь, что все страшные истории о призраках, Кэти-Лу, все странные старые бабушкины сказки, все эти сказки, которые ты когда-либо слышала, и конечно не забыла… все они с чего-то начинались, а может в них есть зерно истины. Так что радуйся, что ты не втрескалась в вампира.