– И каково иметь такую сестру? – снова спросила Катя.
– Это счастье. – Журавлева глянула на нее. – Это целый мир. Знаете, она сама все в себе искала – где одна ее половина, где другая. Она ведь была такой… ну, пекла блины на Масленицу. Такая мастерица! Таскала меня по всему Золотому кольцу. Зимой бегала на лыжах. Любила винегрет и селедку под шубой. А потом вдруг садилась и пела, что сочинила… луна, что смотрит на нас из воды, и лик ее светел, а кожа темна… Афия была особенной. Я всегда это знала. И он это знал. Это его к ней и привлекало. Распаляло его похоть.
– У Афии был мужчина? Мы сейчас не о нем говорим… О ком-то другом? – спросил Миронов.
– Время от времени бывали. Но не так все просто с этим такой женщине, как она. Здесь.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что есть на самом деле. О чем стыдливо предпочитают умалчивать. О чем не говорят. Знаете, как на нее порой смотрели на улицах, в метро? Словно на чудного невиданного зверя. И все из-за ее внешности. Из-за ее темной кожи. И это при том, что африканцы, вообще темнокожие – они привычны и любимы – в кино, в музыке, на телеэкранах, в спорте. Но только не в быту. Бытовой расизм – вот что я имею в виду. – Журавлева повысила голос. – Только не говорите, что вы не знаете о таком явлении нашей жизни. Бытовой расизм. В метро – она мне говорила с усмешкой горькой – мужик в летах сразу встал, когда она села с ним рядом. И в магазинах во время шопинга порой она сталкивалась с тем, что продавщицы сначала говорили с ней как с иностранкой, а потом, когда узнавали, что она русская… только вот такая русская, с темной кожей, шептали за ее спиной «нарожали черт знает от кого». Это ее сопровождало всю жизнь со школы. Да что я не помню – в наше «счастливое советское детство» при совке тоже все так вот лгали, приукрашали, а за спиной шипели грязные расистские анекдоты про «отвалившийся хвост». Я дралась за нее тогда, в школе, когда только слышала такое в ее адрес. А сейчас как с этим бороться? Вон фильм сняли «Щелкунчик», где принца играет темнокожий актер. Так вал комментариев расистских в соцсетях от нашего великодушного доброго народа: мол, что это? Мол, хорошо, Гофман не дожил до такого позора, как «черный Щелкунчик». Когда такие откровенно расистские, фашистские комменты про «черного Щелкунчика», никто не возмущается из поборников скреп и духовности! Никто не осуждает. Стараются не замечать. Афия жила со всем этим. И сталкивалась постоянно. И это стало причиной ее смерти.
– Причиной смерти? – спросила Катя. – Вы постоянно говорите «он». Кто это?
Журавлева кивнула на соседние дома.
– Она его возбуждала. Он ее хотел. Он к ней клеился. Но это было грубо. Отвратительно. Он сам в душе расист. Но он хотел ее и злился при этом на себя. Она ведь красавица была. Вы ее видели. Царица ночи. А он домогался ее, как шлюху. Ну и схлопотал. И он осатанел. Это такая животная злоба… такая ненависть…
– Он ей угрожал? – спросил Миронов.
– Он слишком умный, чтобы угрожать, тем более при свидетелях. Но он при мне называл ее…
– Как?
– Черножопой. – В глазах Журавлевой сверкали слезы и бешенство. – Ее! Она знает четыре языка. Она всю себя посвятила музейной работе. Она интеллигент до мозга костей и потомок интеллигентов. В ней кровь вождей народа ашанти. А это род с пятисотлетней историей. А этот подонок называл ее черножопой. И в конце концов убил ее там, на озере.
– Вы обвиняете вашего соседа по даче в убийстве своей подруги? – спросил Миронов.
– Да. Да, да, да! А вы, полиция, слушаете мои обвинения. И толчете воду в ступе вместо того, чтобы объявить его в федеральный розыск. И думаете, я не знаю почему? Потому что он вам, возможно, не по зубам. У него связи. Покровители. Он из тех, кого вы предпочитаете не трогать, что бы они ни делали в последние годы – обольют ли выставку мочой, изобьют ли какого-то несогласного, явятся ли в кинотеатр срывать показ фильма. Вы их только пожурите легонько и отпустите – что я, не знаю, что ли? Это же на виду. Как полиция обходится с этими подонками сейчас. Ну, вроде ничего такого – подумаешь, облили картины мочой. Но это же из патриотических побуждений. А то, что они – фашисты… А кто тогда фашисты, если не они?! А вы – полиция – бездействуете. Вы забыли, что служите закону. Вы просто трусите. И ваше начальство трусит. И вот теперь – убийство. Афия поплатилась жизнью только за то, что не спала с этой расистской мразью. Что она единственная из всех – она, черная русская, в отличие от всех вас, белых русских, отважилась бросить прямо в глаза ему – этому подонку, что он фашист и что она его презирает и не боится.