Бек уныло плюхнулся в кресло.
– Поверь мне, я не развлекался с какой-нибудь женщиной и не занимался контрабандой наркотиков.
Маргарет только пожала плечами и села в другом конце комнаты.
– Ты сильно изменился.
– Да, я сильно изменился.
– Ты собираешься что-нибудь делать?
– Одно знаю точно: на работу я больше не пойду, – ответил Бек. – Сегодня же подаю заявление, если меня и без него еще не уволили... Что напомнило мне... – Он запнулся на полуслове, едва не проболтавшись, что у него в багажнике лежит центнер золота стоимостью почти в миллион долларов, если его, конечно, еще не украли.
– Мне очень хотелось бы знать, что же все-таки произошло, – сказала Маргарет. Голос ее был спокоен, но руки дрожали, и Бек понял, что она вот-вот-расплачется. Ее нопал безмятежно взирал на Бека, не выказывая какого-либо возбуждения. – Все стало не таким, как раньше, и я никак не пойму почему. Мне страшно.
Бек поднялся и пересек комнату, подойдя к девушке совсем близко.
Взгляды их встретились.
– Ты хочешь знать, почему я не могу рассказать тебе все, что произошло?
– Да.
– Да потому что, – медленно произнес он, – ты все равно мне не поверишь. Ты подумаешь, что я сошел с ума, а я не хочу провести в сумасшедшем доме даже несколько часов.
Маргарет ничего не ответила, но Бек почувствовал, что она и в самом деле подумала, не сошел ли он с ума. Как ни парадоксально, но в нее такая мысль вселяла надежду: Пол Бек – сумасшедший – больше не являлся тем таинственным, малообщительным и злобным Беком, явившимся ей в новом обличье, и во взгляде, которым она теперь смотрела на Бека, явно теплилась искорка этой надежды.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – робко спросила она.
Бек взял ее руку в свою.
– Я прекрасно себя чувствую и нахожусь в здравом уме. Я получил новую работу чрезвычайной важности, поэтому мы больше не можем встречаться друг с другом.
Она выдернула руку из его пальцев, в глазах ее сверкнула ненависть, но эта ненависть была лишь зеркальным отражением той ненависти, что теперь пылала в глазах-пузырях нопала.
– Что ж, я только рада, что ты решил больше не скрывать своих чувств.
Так проще, потому что я ненавижу тебя.
С этими словами она повернулась и выбежала из квартиры.
Бек допил кофе, затем, подойдя к телефону, набрал номер. После нескольких гудков ему стало ясно, что доктор Ральф Тарберт уже выехал в свою вашингтонскую контору.
Бек налил себе еще чашку кофе и через полчаса позвонил в контору Тарберта.
Секретарша попросила его назвать имя, и через несколько секунд в трубке послышался ровный голос Тарберта:
– Где, черт возьми, носило вас столько времени?
– Это долгая и неприятная история. Вы сейчас сильно заняты?
– В общем, нет. А что?
Неужели тон Тарберта изменился? Возможно ли, чтобы нопал учуял таупту на расстоянии в пятнадцать миль? Бека испугала такая неопределенность, за последнее время он стал очень мнительным и больше не доверял собственным суждениям.
– Мне нужно поговорить с вами. Гарантирую, вас это очень заинтересует.
– Хорошо, приезжайте ко мне прямо сейчас.
– Я предпочел бы, чтобы вы ко мне заглянули. На это есть серьезные причины.
«Главным образом потому, что я не отваживаюсь покинуть квартиру», – добавил про себя Бек.
– Гм, звучит таинственно, даже как-то зловеще.
– У вас прекрасная интуиция.
На несколько минут воцарилось молчание, затем Тарберт осторожно спросил:
– Вы, наверное, были больны? Или пострадали в какой-то аварии?
– Почему вы так решили?
– У вас как-то странно звучит голос.
– Вот как, вы заметили даже по телефону? Что ж, я и в самом деле стал весьма странным, даже уникальным. Объясню все при встрече.
– Я сейчас приеду.
Сложные чувства овладели Беком: вешая трубку, он испытал наряду с облегчением и весьма мрачные предчувствия. Тарберт, как и любой другой житель Нопалгарта, может так люто его возненавидеть, что откажется помогать. Складывалась такая ситуация, что любой неверный шаг мог провалить все дело, требовался очень тонкий подход. До какой степени можно посвятить Тарберта в эту историю? Можно ли надеяться, что скептик Тарберт примет все за чистую монету? Бек судорожно думал, как лучше поступить, но так и не пришел ни к чему...
За окном, возле которого притаился Бек, шли по своим делам мужчины и женщины – читуми, не ведающие, с каким грузом за плечами они ходят. И пока они проходили под его окнами, Бека ни на секунду не оставляло ощущение, что все нопалы смотрят в его сторону, хотя это могло быть плодом фантазии.
Посмотрев на небо, он увидел, что всюду шныряют туманные силуэты нопалов, тоскливо проплывая над людскими толпами, завидуя своим более удачливым собратьям. Тогда Бек решил сосчитать, сколько же нопалов у него в комнате: раз, два, три... нет, четыре! Он подошел к столу и вынул из кейса обрывок нопалона. Соорудив из него кулек, он принялся ловить одного из нопалов, но тот все время уворачивался, как ртутный шарик. Но даже если он поймает одного и раздавит, что тогда? Что значит один нопал, если они наводнили всю планету? С таким же успехом можно бороться с мухами, ловя их по одной.
Раздался звонок. Бек пересек комнату и осторожно открыл дверь. На пороге стоял доктор Тарберт в элегантном костюме и белоснежной рубашке, еще более оттеняемой черным галстуком в крапинку. Ни один случайный прохожий ни за что не догадался бы, чем занимается этот человек.
Преуспевающий делец, телеобозреватель, архитектор-авангардист, удачливый гинеколог – да, один из величайших ученых – никогда! А вот нопал над его головой был самый что ни на есть заурядный, не шедший ни в какое сравнение с тем, что оседлал миссис Макриди. Видимо, умственные способности человека никак не влияли на особенности пристроившегося нопала. Однако глаза-пузыри глядели на Бека с такой же злобностью, как глаза всех других нопалов, которых Беку приходилось видеть вблизи.
– Здравствуйте, Ральф, – произнес как можно почтительнее Бек. – Заходите, пожалуйста.
Тарберт осторожно зашел в комнату. Нопал тотчас же вздыбил свой плюмаж и затрепетал в ярости.
– Кофе? – спросил Бек.
– Спасибо, не надо. – Тарберт обвел комнату любопытным взглядом. – А впрочем, не возражаю. Черный, хотя, я думаю, вы помните об этом.
Бек налил Тарберту кофе, наполнив, заодно и свою чашку.
– Садитесь, разговор предстоит долгий.
Тарберт сел поудобнее в кресло, Бек устроился на диване.
– Начну с того, что вы сами пришли к выводу, будто что-то изменило мою личность.
– Да, я заметил перемену в вас, – признался Тарберт.
– В худшую сторону?
– Да, если уж вы настаиваете, – вежливо согласился Тарберт. – Хотя я не в состоянии сказать что-то определенное в отношении характера этой перемены.
– Тем не менее, вы чувствуете ко мне неприязнь и удивляетесь, как такое могло случиться, ведь раньше вы хорошо ко мне относились.
Тарберт недоуменно улыбнулся.
– О, вы утверждаете очень категорически!
– Это лишь часть общей проблемы, хотя и весьма существенная. Я специально с самого начала хочу обратить на нее ваше внимание, чтобы в дальнейшем вы попробовали делать скидку на это или даже вовсе не замечать.
– Понимаю, – кивнул Тарберт. – Продолжайте.
– Чуть позже я объясню все подробно, а пока вам придется мобилизовать всю свою профессиональную непредубежденность и отбросить в сторону ту непонятную, только что зародившуюся неприязнь ко мне. Она и в самом деле существует, но, уверяю вас, имеет искусственное происхождение – нечто, не зависящее от нас обоих.
– Хорошо, я обуздаю свои эмоции. Продолжайте, я очень внимательно вас слушаю.
Бек задумался, подбирая слова.
– В самых общих чертах моя история такова: я наткнулся на совершенно новую область знания, и мне нужна ваша помощь для ее исследования. Меня ставит в очень невыгодное положение та атмосфера ненависти, которая меня сейчас окружает. Вчера вечером хулиганы набросились на меня прямо на улице, теперь я даже не отваживаюсь покинуть квартиру.