— А затем?
— Полный бойкот. Все отвернулись от Игрель, и, возможно, навсегда. В конце концов она сбежала с человеком в возрасте и никогда больше не вернулась в Амбуле. Даже мать не знает, где она.
В комнату ворвалась женщина с горящими глазами и гривой спутанных седых волос. Джерсен едва успел избежать нападения разъяренной матроны.
— Что вам нужно? Зачем вы задаете вопросы в этом доме? Мне не нравится ваше лицо — вы такой же, как все остальные. Вон отсюда и больше не возвращайся! Бандит! Вползти сюда со своими мерзкими вопросами!
Джерсен покинул дом Тинси с завидной поспешностью. Эмма попыталась проводить гостя до двери, но тетка, прыгнув вперед, оттолкнула ее. Дверь закрылась, истеричные вопли затихли. Кирт облегченно вздохнул. Зараза! Едва ноги унес…
В ближайшем кафе он заказал стакан вина и наблюдал, как солнце опускается в море. Конечно, вполне возможно, что расследование, берущее начало с заметки в «Ригелианине», заведет его в тупик. Единственной ниточкой, связующей Виоля Фалюша и Фогеля Фильшнера, было утверждение Какарсиса Азма. Эмма Тинси, очевидно, верила, что несколько раз встречала Фогеля Фильшнера в Амбуле. Виоль Фалюш мог испытывать извращенное удовольствие, посещая место первого преступления. Если так, почему он не открылся старым знакомым? Конечно, у Фогеля Фильшнера было достаточно времени, чтобы завести других друзей и знакомых. Но ведь Игрель Тинси почла за лучшее уехать из Амбуле. Виоль Фалюш злопамятен. Он водил дружбу с Романом Хенигсеном, чемпионом по шахматам. Дандина еще упоминала поэта, соперника Фогеля Фильшнера. Джерсен попросил справочник и отыскал фамилию Хенигсен. Книжка буквально раскрылась на ней. Джерсен переписал адрес и спросил у официанта, как туда добраться. Оказалось, что Роман Хенигсен живет в пяти минутах ходьбы.
Дом Романа Хенигсена был самым элегантным из всех, что Джерсен посетил в этот день: три этажа, металл и панели из каменной крошки, окна, которые становятся прозрачными или тускнеют по словесному приказу.
Маленький юркий человечек с большой головой и сухими мелкими чертами вонзил в Джерсена испытующий взгляд, и Кирт понял, что с ним выгоднее играть в открытую.
— Я ищу вашего одноклассника, Фогеля Фильшнера. Вы, вроде, были его единственным другом.
— Гм. — Роман Хенигсен задумчиво потер подбородок и бросил: — Зайдите, если хотите. Поговорим.
Он пригласил Джерсена в кабинет, обставленный точно музей истории шахмат: портреты, кубки, фотографии знаменитых шахматистов.
— Вы играете в шахматы? — спросил он Джерсена.
— Время от времени, хоть и не часто.
— Как и во всем другом, чтобы поддерживать себя в форме, тут нужна практика. Шахматы — древняя игра. — Он подошел к стенду и похлопал по фотографиям шахматистов с дружеской небрежностью. — Все варианты проанализированы, можно предсказать результат любого разумного хода. Если вы имеете достаточно хорошую память, можно не думать о том, как взять верх в партии, выигранной кем-то другим. К счастью, ни у кого, кроме роботов, нет такой памяти. Однако вы пришли сюда не для того, чтобы поговорить о шахматах. Хотите рюмочку ликера?
— Спасибо. — Джерсен принял из рук хозяина хрустальный кубок, в котором плескался дюйм спиртного.
— Фогель Фильшнер. Странно, что я опять слышу это имя. Известно, где он сейчас?
— Это как раз то, что я пытаюсь выяснить.
Роман Хенигсен резко качнул головой.
— От меня вы ничего не узнаете. Я не видел его и ничего о нем не слышал с 1494 года.
— Я не надеялся, что он вновь возьмет старое имя. Но, может быть… — Джерсен замолчал, потому что хозяин дома щелкнул пальцами.