Совсем недавно Шатохин был убежден, что дело подвигается к концу, остается лишь найти Лоскутова, теперь недоумевал, как ему могло прийти в голову посчитать учителя рисования главарем разбойной группы. Изобретательный мошенник — да, ни в коем случае не вооруженный налетчик.
То, что получилась ошибка, сейчас, после встречи с Тандетниковой, однако, не намного, по мнению Шатохина, усложнит дело. Безусловно, связь Кортунова с погибшим сыном Елены Викентьевны Тандетниковой — Великониды — не случайна. Но фотоиндивидуал, скорее, лично даже не был знаком с погибшим, а вот третий, Роман, чьи отпечатки так щедро представлены, — этот третий не мог не быть в кругу тех, с кем более или менее регулярно общался владелец «Волги». Роман — фигура колоритная, наверное, заметен в кругу знакомых погибшего преподавателя института.
…Полковник Пушных выслушал короткий доклад о разговоре с Тандетниковой.
Имя Великонида он услышал сегодня второй раз. Лейтенанту Хромову удал ось-таки отыскать свидетеля, который накануне ограбления скитов видел, как по охотничьей тропке, пересекающей район с востока на запад, шли четверо. Откуда и куда — неведомо. Свидетель узнал в рассветных сумерках одну лишь старицу Флору. При чем Флора? А при том, что делит кров с Великонидой. Другого пока Хромову выведать не удалось, но шатохинский рассказ о Елене Викентьевне Тандетниковой, о ее сыне, о какой-никакой, но его связи с Кортуновым, вносит существенное дополнение. Есть о чем подумать.
— Считаю, товарищ полковник, выбрались они из наших краев налегке. Основную часть добычи спрятали до лучших дней. Решили вернуться, когда многолюднее на пристанях, станциях будет. Ягодники, грибники наедут.
В подкрепление своих слов Шатохин передал разговор с фотоиндивидуалом в ресторане.
— Резонно. Что про автомат думаешь?
— Не знаю. Тоже, считаю, не рискнули брать с собой.
— Какие у тебя еще дела с Кортуновым?
— Пока все. Распрощались вчера. На восемнадцать дней. Завтра могу приступить к поискам Романа.
— Нет. Другие этим займутся. Возвращайся.
— Вас понял, — ответил Шатохин. — Выезжаю.
Часть третья
1
Поездка в Коломну, как оказалось, была хоть и необходимой, но совершенно напрасной. Вслед за Лоскутовым отпал, как участник ограбления, гравер. У Зимаева, как и у учителя рисования, твердое алиби.
А подлинные имена тех, кого во время налета на староверческие домики называли Романом и Климом, установили пока предположительно. Роман — это Игольников Ефим Александрович. Тридцать два года, архитектор Союзкурортпроекта, выпускник института, в котором работал погибший Тандетников. Мастер спорта по самбо и кандидат в мастера по легкой атлетике. Клим — двадцатипятилетний без определенного рода занятий Могнолин Сергей Юрьевич.
К снимкам Могнолина и Игольникова был приложен цветной фотобуклет под названием «Знаменитости на Ваганьковском».
— Обратите внимание на авторов, — сказал Шатохину и Хромову начальник уголовного розыска. — Похоже, и десантники за иконами — они же. В полном составе.
На обороте буклета внизу мелкими буквами было написано: «Текст и худ. оформление Е. Игольникова. Фото И. Кортунова, С. Могнолина».
— Неудачная попытка заработать, так сказать, травоядным способом, — добавил Пушных. — Могнолин продает буклеты.
— А отпечатки? На миске, банке, «Софии…»? — спросил Шатохин.
— Не кладбищенского продавца. А архитектор в недельной командировке, — ответил полковник.
Шатохин взял снимки предполагаемых налетчиков.
— С Агафьи запреты не сняты? Не согласится говорить? — спросил у Хромова.
— Бесполезно. Не подступиться к ней, — ответил лейтенант.
— Красников?
— Не помощник.
— Жаль. Может, Иона Парамонович возьмется быть посредником?
— Ну, это реальнее, — Хромов кивнул.
— Мы слетаем завтра в Уртамовку? — спросил Шатохин разрешения у полковника.
— Не возражаю, — сказал Пушных, — И не лишне побывать в обители Елены Викентьевны Тандетниковой, — Великониды.
— Повод?
— Профилактика. Предупредить: соседей ограбили, и вы начеку будьте. Культовые свои предметы не раскладывайте особенно. Снимки заберите, отдайте размножить.