Толпа потянулась на кладбище, как на народное гуляние — со свистом, гиканьем, шуточками-прибауточками. Впереди шла я, с лопатой наперевес. За мной четверо дюжих мужиков несли на руках Навару, чья натянутая улыбка то и дело сменялась гримасой тоскливого отчаяния. По пути к завсегдатаям корчмы присоединились женщины, дети, старики, собаки и даже белый гусь, торопливой развалкой бегущий вслед за людьми. Такой веселой процессии старое кладбище еще не видывало.
— Здесь! — Я воткнула лопату в сугроб. Передние ряды алчущих зрелища селян попятились, Навару спустили на землю.
— Какая же это могила? — Недоуменно почесал в затылке староста. — Ни креста, ни надгробья...
— Кто ж ему, кровопийце, надгробье смастерит? — Парировала я. — А крест упыри на дух не переносят, сами знаете.
Я специально выбрала свободный от могил участок — не стоит тревожить покой мертвых, даже ради увеселения живых. Пусть Навара попотеет, вскапывая скрепленную морозом и березовыми корнями целину.
— Пущай копает. — Скомандовал все тот же неулыбчивый кузнец. — Солнце скоро вниз покатится, а земля и без того мерзлая.
Кметы затаили дыхание.
Навара повертел в руках лопату, неуклюже попытался снять ею верхний пласт снега, но ржавое железо лишь скользнуло по толстой корке льда.
— Скажите, уважаемая, а это принципиально, кто будет копать? Может, возьмемся за лопаты всем миром? А там уж я не оплошаю, выйду на упыря один на один.
— Исключено. — Мстительно сказала я. — Упырь — это как хлебная опара, его не должны касаться чужие руки, иначе не поднимется.
Женщины одобрительно зашушукались, признавая во мне знатока кулинарных тонкостей. Навара представил поднимающегося из кадушки упыря, смачно сплюнул и тюкнул лопатой по снегу, как ломом. На сей раз ему удалось пробить в ледяной корке узкую щель.
Я посмотрела на солнце. И правда, оно больше не поднималось над горизонтом, заметно кренясь вниз, на закат. Времени оставалось в обрез. Жаль, я так и не увижу, чем увенчается каторжный труд Навары.
— Помните, Навара, ровно в полночь упырь начнет оживать! — Зловеще провыла я, стараясь нагнать как можно больше страху на селян. Ветер взъерошил мои длинные рыжие волосы, в черной глубине зрачков зажглись алые искры. — Сначала он откроет глаза... Потом протянет к вам свои холодные когтистые лапы...
Войдя в роль, я протянула руки к кузнецу и патетически потрясла его за шиворот. Бедолага стоял не жив ни мертв, его голова моталась взад-вперед в такт моим рывкам.
— ...потом он прильнет к вашей шее... прокусит яремную вену... и начнет пить теплую, сладкую, тягучую, алую кровь!
Кузнеца я кусать не стала, он и без того побелел как простыня и издавал нечленораздельные хрипы, слабо пытаясь вырваться.
— Так вот, если он сделает все это прежде, чем вы окропите его девичьими слезами, — я разжала руки и аккуратно расправила на кузнеце смятый воротник, то весь сегодняшний труд пойдет насмарку. Так что постарайтесь не оплошать. Ну что ж, было очень приятно с вами всеми познакомиться, особенно с вами, досточтимый Навара, я навсегда сохраню в памяти теплое воспоминание об этом великом дне. Прощайте, и — успехов!
Я ушла с кладбища, не оглядываясь. Иначе кто-нибудь мог увидеть злобную ухмылку, блуждающую по моим губам.
Но далеко уехать мне не удалось. Почти сразу за околицей меня снова перехватили — на этот раз посланник от Олены Светокрасы. Лошадка, на которой он ехал, была приземиста, мохнонога, экипирована шипастыми подковами, и лишь благодаря этому не поскальзывалась на каждом шагу.
— Госпожа ведьма, моя госпожа Светокраса приносит вам свои искренние извинения, как и прочим гостям. К ее огромному сожалению, свадьба откладывается.
— Что, снова поругалась с Роланом? — Усмехнулась я. — Замок устоял?
Олена, очаровательная женщина, в прошлом — наемная воительница, и была той самой причиной, по которой я так рвалась в Кружаны. Помолвка состоялась еще осенью, венчание было назначено на завтра, а сегодняшняя ночь отводилась под девичник, на который я, как подружка невесты, просто не имела права опаздывать.
— Да нет, не ругались, напротив — воркуют, чисто голубки. Молодые-то хоть сейчас готовы под венец, а вот гости подкачали — вы гляньте, какой гололед вторую неделю стоит. Кто вовсе ехать отказался, кто рискнул, да с крыльца возвратился. Соседи-то придут, да ведь приглашения по всей стране разосланы, некоторым и недели не хватит, чтобы до Кружан добраться. А в самом замке дела и того хуже — каменные лестницы песком ежедневно посыпают, да толку чуть, ведь перед свадьбой такая суматоха да беготня стоит, что слуги под ноги вовсе не смотрят. Так что сейчас там не замок, а скорбный лазарет. Привратник ногу сломал, кухарка руку. Конюший так головой о поручень ударился, что лошадей не узнает, скакового жеребца от жеребой кобылы отличить не может. Олена гонцов в разные стороны разослала, велела перед гостями извиняться и по домам их заворачивать. Кому ближе до Кружан, чем до дома — милости просим, мы гостям завсегда рады, только вот на свадьбу торопиться уже не надо — на три месяца ее отложили, до весны.