Вот, пожалуй, и все, что публика знала о Рувиме Розентале до того памятного дня, когда клуб «Старая Богемия», несмотря на переживаемые им нелегкие времена, все же устроил большой званый ужин в честь состоятельного ревнителя традиций этого заведения. Сам я не присутствовал на том банкете, но один из членов клуба пригласил Раффлза, который мне все и рассказал тем же вечером.
– Самый необычный спектакль из всех, какие только мне приходилось наблюдать, – безапелляционно заключил он. – Что же до виновника торжества… Я, конечно, приготовился увидеть нечто экстраординарное, но этот тип действительно меня поразил. Одной только внешностью он превзошел все мои ожидания. Начнем с того, что выглядит он совершенно устрашающе: росту в нем под два метра, широченная грудь, похожая на бочку. Огромный крючковатый нос и буйная огненно-рыжая шевелюра вкупе с пышными бакенбардами уже выделяют его в обществе. Пил он, словно тело его и в самом деле представляло собой ту самую бездонную бочку, но держался твердо и даже произнес речь, за которую я не колеблясь дал бы ему десять фунтов. Как жаль, что тебя там не было, дорогой мой Зайчонок.
Любопытство мое разыгралось не на шутку, поскольку Раффлз, как правило, представлял собой воплощение невозмутимости, а таким возбужденным я его еще никогда не видел. Его приход ко мне почти в полночь с целью рассказать о званом ужине сам по себе заставил меня усомниться в том, достаточно ли хорошо я знал Эй-Джея Раффлза.
– И что же он сказал? – машинально поинтересовался я, всеми силами стараясь угадать истинную причину этого визита.
– Сказал?! – вскинулся Раффлз. – Спроси лучше, чего он не успел сказать в своей пламенной речи! Он хвастался своим успехом, расписывал свои несметные сокровища и на чем свет стоит поносил высшее общество, принявшее его только из-за денег, а затем отвергнувшее его персону. И только из-за того, как он сам утверждал, что все эти толстосумы попросту яростно завидовали его богатству. Розенталь легко и непринужденно сыпал именами и титулами, плюс ко всему клялся, что он такой же добропорядочный человек, каковым надлежит быть истому англичанину, при всем уважении к членам клуба. В доказательство своих слов он указал на красовавшийся у него в галстуке огромный бриллиант мизинцем, отягченным перстнем с таким же камнем-великаном, и вопросил: кто из наших кичливых аристократов может продемонстрировать подобную пару? Сказать по правде, это действительно прекрасные камни с каким-то необычным лиловым оттенком, которые, наверное, стоят кучу денег. Старина Розенталь поклялся, что не отдаст их и за пятьдесят тысяч, после чего пожелал узнать, найдется ли другой человек, который носит двадцать пять тысяч на рубашке и столько же на мизинце. Такого не оказалось. Даже если бы он и сыскался, то у него бы духу не хватило носить каждый день целое состояние. Но Рувиму смелости было не занимать – и вот почему. Мы и ахнуть не успели, как он выхватил огромный револьвер и принялся им размахивать направо и налево!
– Надеюсь, не перед сидевшими за столом?
– Именно что перед сидевшими! И причем в самый разгар своего выступления! Но вся штука в том, что он при этом собирался проделать. Он намеревался выбить пулями свои инициалы на стене, чтобы показать, почему он не боится разгуливать с таким сокровищем и днем и ночью. Этот детина Первис, бывший боксер, его наемный телохранитель, с трудом сладил со своим хозяином, пока того уговаривали не демонстрировать своих способностей стрелка. Всех присутствующих охватила паника: один из гостей даже залез под стол и принялся громко молиться, а официантов в один миг как ветром сдуло – они все попрятались на кухне.
– Ну и зрелище!
– Весьма нелепое и даже смешное. Правда, лично я предпочел бы, чтобы он все-таки осуществил задуманное. Ему страсть как хотелось показать, как он сможет защитить свои лиловые алмазы, а мне, Зайчонок, страсть как хотелось это увидеть.
Тут Раффлз наклонился ко мне и лукаво-озорно подмигнул, после чего мне сразу стала ясна истинная причина его столь позднего визита.
– Так ты думаешь сам попытать счастья и завладеть бриллиантами?
Он неопределенно пожал плечами:
– Это, конечно, ужасно, но… Да, должен тебе признаться. Эти проклятущие бриллианты словно околдовали меня! Откровенно говоря, в последнее время я только о них и думаю. Нельзя все время слышать об этом человеке, о его телохранителе-боксере и о его сокровищах и при этом не счесть своим долгом завладеть его легендарными камушками. А уж когда кто-то воинственно размахивает револьвером и бросает вызов практически всему миру, решение напрашивается само собой. Оно просто довлеет надо мной. Если уж сама судьба распорядилась, чтобы я принял этот вызов, Зайчонок, то я его принимаю. Об одном сожалею – что не смог во всеуслышание заявить об этом несколько часов назад.