Старик и его смерть
Птенец быстро рос, и скоро я стала называть его Птицей. Она очень любила про себя рассказывать, и мы подолгу бродили по всему острову. Старик больше не заговаривал о том, чтобы ее убить, и вообще не обращал на нас внимания.
Я собрала себе новые четки. Они были даже лучше, чем те, что я подарила Человеку-Солнцу. Я нашла три ярко-голубых камешка, два синих, один сиреневый и один мшисто-зеленый. Среди серых они сияли особенно ярко. Я прятала четки от старика, боялась, что он отберет. Мои карманы в переднике обветшали и продырявились, но я поставила прочные заплатки и положила туда четки, чтобы они всегда были рядом. Мне казалось, они меня оберегают. А еще я хотела научиться молиться, чтобы книга старика услышала меня и исполнила мое желание.
– Книга, – шептала я, перебирая камешек за камешком, – научи меня молиться и разговаривать с тобой. Пусть я тоже поверю в твою силу, как старик. И я попрошу тебя, чтобы он куда-нибудь ушел. Он кричит на меня с каждым днем все сильнее, а я не знаю, что делаю не так. Я не хочу возвращаться в холодное море и лежать рядом с мамой на дне, хотя мне кажется, он будет рад, если так произойдет. Но мне не поднять такой камень, который бы смог утащить меня на дно, я слишком легкая. И я не хочу… – И совсем тихо я проговорила: – Хочу, чтобы приплыл Человек-Солнце, посадил меня в свою лодку и разрешил взять с собой Птицу.
Но книга молчала в ответ, и я снова прятала четки в карман.
Это случилось, когда я сидела на поляне с валунами и перебирала четки. Не помню, о чем я думала, наверное, ни о чем важном. Птица сидела рядом, чистила перышки. Вдруг она встрепенулась, повернула голову в сторону моря и тут же расправила крылья, поднялась в воздух.
– Подожди! – крикнула я и побежала за ней.
Я подумала, вдруг она решила, что пришло время ей навсегда улететь в теплые края, ведь уже наступила зима, а я хотела хотя бы попрощаться как следует. Но Птица опустилась рядом с нашим домом.
И тогда я увидела.
Старик лежал на пороге: половина на улице, половина в доме. Глаза его были открыты и смотрели куда-то, только непонятно куда. Я подошла близко-близко, но он не обратил на меня внимания. Я присела на корточки. Он не шелохнулся.
Я видела мертвых тюленей и птиц. Однажды на наш берег выбросило китенка. Я узнаю́ смерть. Я узнала ее и сейчас. Она отражалась в открытых неподвижных глазах старика, в его молчании и какой-то особенной тишине. Я вытащила его на улицу целиком и закрыла ему глаза. Он был холодный. Птица стояла рядом, переминалась с ноги на ногу. Молчала. Я вдруг почувствовала себя очень маленькой, совсем маленькой, синей и полуживой, будто море только что выплюнуло меня на берег.
Но не было никого, кто подобрал бы меня и выкормил пережеванной рыбой. Я ухватилась за рубашку старика и потащила его подальше от дома, в ту бухту, где мы впервые с ним встретились. Я уложила его там ровно и аккуратно.
Выброшенную на берег рыбу мы ели, если только она еще не протухла. Погибших птиц старик сжигал. Из мертвых тюленей вытапливал жир, а мясо коптил. Что делают с умершими людьми, я не знала. Но у нас были камни. Много-много камней. Я таскала камни и укладывала их сначала вокруг старика, а потом прямо на него. Я таскала их целый день из ближайшей бухты, а когда камней в ней уже не осталось – из той, что дальше. Я замерзла и очень устала. Я не поняла, что пришел вечер. Птица ругала меня, говорила, что надо отдохнуть. Я ей не отвечала. Я боялась идти в дом.
Птица принесла мне рыбу. Рыба билась у нее в клюве и разевала рот. Только тогда я поняла: надо что-то поесть. Я вспомнила, что всегда варила кашу сама. И сама собирала мидий. И что-нибудь да осталось с последнего приезда Человека-Солнца. Теперь можно тратить в два раза меньше еды, и даже если он задержится, я не буду голодать. Я погладила Птицу, забрала у нее рыбу и ударила ею о камень. Рыба дернулась и затихла. Я оторвала ей голову, вспорола брюхо и отдала все это Птице, а мясо со спины и боков промыла в море и бросила дома в горшок. Потом я обследовала ящик, в котором лежали продукты. Я нашла мешочек с крупой и поняла, что нам со стариком его хватило бы на половину луны, значит, мне хватит на всю луну. Еще там были галеты. И сушеная рыба. А потом приплывет Человек-Солнце. Он привезет другую еду и, может, побудет со мной немного.