Во дворце
Дворец императора Вандербута стоял на высоком холме, и из его окон был виден весь город, огромный прекрасный город. Когда мы скитались с Ралусом, покинув дом Травника в лесу, мы видели немало городов, больших и маленьких, грязных, мрачных и уютных, веселых. Но такой величественный город я видела впервые. Меня не выпускали за ворота дворца, да я и сама бы не пошла, боясь заблудиться, зато каждое утро я вставала у окна и смотрела, как он просыпается. Утро – самое тихое, самое любимое мое время. Время, когда я могла побыть одна.
Огромный дворец был похож на многорукое существо, готовое каждый миг до тебя дотянуться и схватить. Мне было велено тенью ходить за Рэллой, иногда заменяя Вису, чтобы та отдохнула, и я расчесывала густые длинные волосы принцессы, умывала ее. Для всех это было естественно, ведь Виса стареет. Императору и советникам я так и была представлена: новая помощница Рэллы, которую надо обучить, подготовить. Так меня называли, и хоть и шептались за моей спиной, но никто, даже император, не задавал прямого вопроса. Император часто смотрел на меня пристально и жадно, будто знал, кто я на самом деле. Я пряталась в своей комнате, но и там меня не оставляли надолго: Рэлла была уверена, что за мной надо приглядывать и не давать мне скучать.
Скучать! Какое странное слово! Я никогда его раньше не слышала, я вообще не понимала, что оно значит, и наконец спросила у Рэллы. Она удивилась, но попыталась объяснить и этим привела меня в смятение. Скука – то, чего я никогда не испытывала, ни разу в жизни. Да и когда было скучать, если вокруг меня все время что-то происходило? Бушевало море, летели на юг, а потом обратно птицы, росла трава, зрели ягоды, грелись на солнце тюлени, плескалась рыба, шли киты… А старик? Я могла весь день наблюдать за его лицом и точными, скупыми движениями. А мысли? Разве их мало в моей голове? Иногда и дня не хватает, чтобы все передумать! Когда же мне было скучать? Потом старик умер, и я тоже чуть не умерла, но за это мне подарили огромный мир, он оказался больше, чем бесконечный океан, и всей моей жизни не хватит, чтобы изучить его!
Мне бы хотелось, чтобы Рэлла поменьше тревожилась обо мне, чтобы у меня было время побыть одной, в своей тишине, чтобы все, что я успела увидеть, услышать, потрогать, почувствовать и узнать с тех пор, как покинула Веретено, перемололось во мне и осталось внутри, улеглось – стало по-настоящему моим. Но меня втягивали в дела, разговоры, меня отвлекали от меня самой, и я уставала, раздражалась и очень грустила.
Потихоньку тоска стала прокрадываться в сердце, убивать любопытство. Огромный, слишком яркий дворец со множеством коридоров и переходов был размером с Веретено – чтобы обойти его весь, мне тоже понадобился целый день. Гулкий обеденный зал, где мы сидели так далеко друг от друга: я, Ралус и Рэлла с Висой. И эти вечные перешептывания у меня за спиной: «А кто эта девочка? Говорят, она приехала с Ронулом, говорят, это его невеста, нет, ну что вы, она его незаконнорожденная дочь, с чего бы ему таскать за собой дочку, можно подумать, она одна у него незаконнорожденная… да это просто новая игрушка Рэллы… А видели, какие у нее ужасные глаза? Прозрачные, будто лед, брррр, меня в дрожь бросает, когда я на нее смотрю».
Людям на Семи островах не нравился цвет моих волос. Людям Империи Вандербутов не нравится цвет моих глаз. Иногда я вспоминала синеглазого Тинбо и гладила шаль, которую он повязал мне на прощанье.
Я хотела подружиться с девочками, что работали тут. Помощницы кухарок и садовников, горничные, посудомойки… Все они были ненамного старше меня, но сторонились, прятали глаза и, кажется, боялись, будто я была чудовищем. А может, я им и была.
Единственным, с кем я смогла подружиться, был Туи – плотник, который по приказу Рэллы смастерил мне из хэл-марского деревца маленькую прялку. Молчаливый и добрый, он был рад, когда я забегала к нему в мастерскую. Там всегда пахло стружкой и клеем, и это напоминало мне об Элоис. Как хорошо, что ее внучка Мия вернулась домой и Эрли больше не плачет! Только у Туи я забывала о своих бедах.
Ночами мне снились кошмары о Скользящей Выдре. Снова и снова мы сжигали умерших и отправляли Пату к Воротам смерти, снова и снова умирающий рыбак рассказывал мне историю моего рождения, и я просыпалась оттого, что два шрама, оставленные водами озера Тун, горели ледяным огнем. Иногда в эти сны пробирался шипящий шепот, который я впервые услышала в доме Литы: «Вам не победить меня, наглые девчонки, вам со мной не справиться».
– Когда мы вернемся на острова? – мучила я Ралуса, с которым виделась все реже, так он был занят важными государственными делами.