Я слышу шум душа, но не выдвигаюсь на помощь, ведь Ана не просила о ней, лишь нахожусь рядом, даря ей ощущение уединения.
— Мистер Грей!
Малышка.
— Что случилось?
— Я боюсь упасть, помогите мне, пожалуйста.
— Моя хорошая, — заворачиваю её в пушистое полотенце и крепко прижимаю к себе, вытаскивая из душа. Она впивается в мои плечи, когда не чувствует под собой пола, но заметно успокаивается, когда я целую её в ключицу. — Я хочу сделать что-нибудь для тебя. Чего ты хочешь?
— Вы не позволите.
— Скажи мне.
— Хочу позвонить маме.
«Мам, привет, у меня всё хорошо! Правда, я в рабстве у какого-то извращенца, он зовёт меня чужим именем и чуть не лишил зрения, но я довольна!»
Ты Кристиан Грей, ты не берешь своих слов назад… О, я дико извиняюсь, это моё первое похищение, в следующий раз буду стараться лучше, в следующий раз всё продумаю!
— Ты понимаешь, что я очень могущественный человек? Я могу только пальцем показать, и человека не будет в этом мире, и никто, никогда не то что не найдет его, даже не вспомнит о нём.
— Сэр, я клянусь, я просто хочу сказать ей, что всё хорошо. Она наверняка уже поднимает панику, что я не перезвонила ей. Я ваша хорошая девочка.
— Хорошо, что моя и хорошая.
Я выключаю определение номера и протягиваю Ане свой мобильный, но она лишь хмурится, пытаясь взять себя в руки и рассмотреть дисплей.
— Давай я помогу тебе?
— Спасибо, мистер Грей, — Ана диктует междугородний номер, и она предвкушает как ребенок, когда слышит по громкой связи гудки.
Она и есть ребенок, особенно для того, кому она звонит.
— Алло?
— Мама!
— Ана, девочка моя, это ты?! Анастейша Роуз Стил, я звонила тебе четыре раза, а ты только соизволила перезвонить?! Я жутко зла на тебя!
— Мамочка, у меня всё хорошо. Я просто очень занята, но когда освобожусь — приеду к тебе. У меня много работы, и я… — Ана глубоко вдыхает, сдерживая слёзы, но совершенно ровным тоном продолжает: — Мне пора бежать, но я очень, очень люблю тебя, мам.
— Ох, Ана… И я тебя очень люблю, дорогая. Звони мне почаще, пожалуйста. И сообщи мне, когда ты, наконец, будешь выходная!
— Пока, мам. Если смогу — обязательно сообщу.
— Береги себя, доченька.
Интересная мамочка. Она ей звонила всего четыре раза почти за месяц, и так легко поверила, что у Аны просто работа?
— Жаль, конечно, что я больше её никогда не увижу. Моя мама очень хорошая…
Она, блять, издевается надо мной?
— Так ты трудоголик? Мама так легко проглотила то, что ты работаешь без выходных.
— Я люблю деньги, и она знает это.
— Насколько сильно любишь, Ана?
— На это, — она рукой обводит комнату, невесело усмехаясь. — Не согласилась бы ни за какие деньги. Когда брала у вас интервью — я была восхищена, что вы сами добились такого успеха…
— Давай закапаем тебе в глаза, Ана, — резко перебиваю её, больше не желая слушать это. Я ей не ровня, чтобы она пыталась давить на меня.
Мягкая, хорошая моя плюшевая девочка. Её, как котёнка, хочется гладить по волосам и чесать за ушком, когда она кладет голову мне на колени, чтобы я прокапал её.
Раздражение просто исчезает, когда она мягко улыбается после процедуры, нагло наслаждаясь моей слабостью и лёгкими ласками.
Господи, за что это нам? За что мы друг другу?
Спаси её.
Просто спаси её от меня, каким-нибудь поганым чудом, спаси… Я не отпущу её.
Комментарий к
знаете, есть мюзикл “todd” от группы “король и шут”? и фильм бёртона на ту же историю: “суини тодд: демон-парикмахер с флит-стрит”. и там есть слова рассказчика в мюзикле: “…но суини почти безумен! он режет горло клиентам как мясник скот, как булочник хлеб. он не может остановиться, пока не доберётся до судьи и не отомстит за свою изуродованную жизнь”.
вот больно уж мне нравится это - “почти”.
он убивает людей налево и направо, но всего лишь “почти”, “почти безумен!”…
вот и грей тоже, почти безумен.
почти.
========== Часть 9 ==========
Мягко поглаживаю Ану по волосам, наслаждаясь её инициативой, и она громко причмокивает, не сбиваясь со своего спокойного ритма и не выпуская мой член из своего ротика. Наглая девчонка.
Я откровенно боялся касаться её эти пару дней, ей и так плохо из-за глаз, из-за израненного тела, и делать ей ещё больнее… Я боялся сорваться. Ведь я просто могу надеть на неё маску для сна, либо банально повернуть к себе спиной и делать всё то, что я хочу делать с Ани.
Давать ей то, что она заслуживает.
— Ммм, Ани, детка, — довольно постанываю, откидываясь на диван, и девочка у моих ног замирает, резко «бросив» мой член, до боли желающий назад. — Продолжай.
— Меня зовут Ана, мистер Грей. И это я удовлетворяю вас, а не… Она.
— Ты смеешь спорить со мной?
— Вне красной комнаты я — это я, сэр.
— А кто ты есть, Ана? — шиплю её имя, и она вздрагивает от такого тона. — Ты соска у моих ног. Моя зверушка. Не принимай доброту за слабость. Если ты хочешь как в первый день — просто подожди, и я затяну твой ротик пошире и покрепче, чем тогда. Продолжишь препираться со мной или уже заткнешь свой поганый рот, пока это не сделал я?
Ана продолжает медленно сосать мне, действительно приятно, и… О, чёрт! Она плачет?!
— Быстрее, — Ана ускоряет темп, сосет только головку, так хорошо используя язык, и я шиплю от предвкушения. — Умница.
Надо же, ей обидно, что я не уделяю внимания лично ей. Хм.
— Иди ко мне, — Ана поднимает на меня свой взгляд, не останавливаясь, и я хлопаю себя по бедру. — Давай же, шевелись.
Помогаю ей оседлать меня, но не позволяю опереться на меня, положить руки на плечи, крепко хватаю её за запястья.
— Ты хочешь, чтобы я уделял внимание лично тебе? А ты заслуживаешь этого?
— Да.
Просто, уверенно, смотря мне в глаза.
— Что же…
Грей, тобой управляет твоя жертва. Доминирует.
Плевать!
Завожу её руки за спину, подтягиваю ближе к своему телу и беру её левый сосок в рот, сильнее заводя руки за спину, чтобы она выгнулась мне навстречу. Сосу до возбуждения и боли, до ноющих ощущений после меня, доставляю ей странное удовольствие которое только будоражит её, и так же поступаю со второй грудью, оставляя у ореолы синяки, безжалостно мучая её ранимую плоть.
— Сука. Ты моя сука, моя игрушка, ты моя…
— Я твоя, — Ана перебивает меня, громко крича от боли, и я чуть приподнимаю её от себя, тут же входя и чертовски близко прижимая к себе, быстро вдалбливаясь в её горячую, откровенно мокрую киску, и продолжаю оставлять засосы на груди, всё так же не выпуская её рук. — Твоя вещь, твоя игрушка, твоя сука, только твоя!