прекрасней
Самых людей. Случалось не раз, что рыбак,
подглядевши
Деву морскую - когда, из воды подымался тайно,
Пела она и качалась на зыбкой волне, - повергался
В хладную влагу за нею. Ундинами чудные эти
110 Девы слывут у людей. И, друг, ты теперь пред
собою
В самом деле видишь Ундину". Гульбранд
содрогнулся;
Холод по членам его пробежал; неподвижен, как
камень,
Молча и дико смотрел он в лицо рассказчицы
милой,
Сил не имея очей отвести. Покачав головою,
Грустно замолкла она, вздохнула, потом
продолжала:
"Видом наружным мы то же, что люди, быть может
и лучше,
Нежели люди; но с нами не то, что с людьми;
покидая
Жизнь, мы вдруг пропадаем, как призрак, и телом
и духом
Гибнем вполне, и самый наш след исчезает; из
праха
120 В лучшую жизнь переходите вы; а мы остаемся
Там, где жили, в воздухе, искре, волне и пылинке.
Нам души не дано; пока продолжается наше
Здесь бытие, нам стихии покорны; когда ж умираем,
В их переходим мы власть, и они нас вмиг
истребляют,
Веселы мы, и нас ничто не тревожит, как птичек
В роще, рыбок в воде, мотыльков на лугу
благовонном.
Все, однако, стремится возвыситься: так и отец мой,
Сильный царь в голубой глубине Средиземного
моря,
Мне, любимой, единственной дочери, душу живую
130 Дать пожелал, хотя он и ведал, что с нею и горе
(Всех одаренных душою удел) меня не минует.
Но душа не иначе дана быть нам может, как только
Тесным союзом любви с человеком. И, милый,
отныне
Я с душою навеки; тебе одному благодарна
Я за нее и тебе ж благодарна останусь, когда ты
Жизнь не осудишь мою на вечное горе. Что будет
С бедной Ундиной, когда ты покинешь ее? Но
обманом
Сердце твое сохранить она не хотела. Теперь ты
Знаешь все, и если меня оттолкнуть ты решился,
140 Сделай это теперь же: один перейди на противный
Берег; я брошуся в этот поток - он мой дядя;
издавна
В нашем лесу он свободную, чудную жизнь, как
пустынник,
Розно с родней и друзьями проводит. Он силен и
многим
Старым рекам и могучим потокам союзник. Принес
он
Некогда к жителям хижины здешней меня
беззаботным,
Ясным, веселым младенцем; и он же ныне отсюда
В дом отца моего меня отнесет измененным, живую
Душу принявшим созданьем, любящей, скорбящей
женою".
Дале она говорить не могла; пораженный,
плененный,
150 Рыцарь ее обхватил, и на руки поднял, и вынес
На берег; там перед небом самим повторил он обет
свой:
С ней неразлучно жить на земле и делить все
земное.
В сладком согласии, за руки взявшись,
медлительным шагом
В хижину оба пошли. И Ундина, глубоко постигнув
Благо святое души, перестала жалеть о прозрачном
Море и влажных жилищах отцовского чудного
царства.
Глава IX
О ТОМ, КАК РЫЦАРЬ И ЕГО МОЛОДАЯ ЖЕНА ОСТАВИЛИ ХИЖИНУ
1 Рыцарь, проснувшись с зарей на другой день,
весьма удивился,
Видя, что подле него Ундины нет, и снова он начал
Думать, что все, происшедшее с ним в последнее
время,
Было мечта. Но в эту минуту Ундина явилась;
Севши к нему на постель, сказала она: "Я ходила
В лес проведать, исполнил ли дядя свое обещанье?
Все исполнено: воды свои он собрал и снова
Лесом бежит одинок, невидим и задумчиво шепчет;
Всех водяных и воздушных друзей распустил он,
и стало
10 Тихо в лесу, и все в порядке по-прежнему; можем,
Милый, отправиться в путь как скоро захочешь".
С каким-то
Странным чувством, похожим на робость, слушал
Ундину
Рыцарь: ее родные были ему не по сердцу.
Но Ундина своею тихою прелестью снова
Сладкий покой возвратила ему, и, любуясь с ней
вместе
Зеленью берега, так благовонно, свежо и
прозрачно
Светлою влагой объятого, рыцарь сказал: "Для чего
же
Так нам спешить отсюда, Ундина? Уж, верно, не
встретим
Мы нигде толь мирного счастья, каким насладились
20 В этом краю; побудем же здесь; никто нас не
гонит".
"Что ты, мой друг, прикажешь, то и будет,
сказала с покорным
Видом Ундина, - но слушай: моим старикам
разлучаться со мною
Тяжко и так, а они еще не знают Ундины,
Новой, нежной, любящей, смиренной Ундины; и все
им
Мнится еще, что смиренье мое не надежней покоя
Вод; и меня легко позабудут они, как весенний
Цвет, как быструю птичку, как светлое облако; дай
же
Милый, в тот миг, как навек на земле нам должно
расстаться,
Скрыть мне от них тобой сотворенную, верную душу.
30 Если же долее здесь мы пробудем, то буду ль уметь
я
Так притвориться, чтоб им моя не открылася
тайна?"
Рыцарь был убежден, и вмиг собралися в дорогу;
Снова коня оседлали; священник вызвался с ними
В город идти через лес и с рыцарем вместе Ундине
Сесть помог на седло. Обнялися; расстались; Ундина
Плакала тихо, но горько; добрый рыбак и старушка
Выли голосом, глядя за нею вслед и как будто
Вдруг догадавшись, какое сокровище в эту минуту
В ней потеряли. В грустном молчаньи вперед
подвигались
40 Путники. Гущи лесной уж достигли они, и
прекрасно
Было видеть в зеленой тени на разубранном пышно
Гордом коне молодую робкую всадницу, справа
Старого патера в белой одежде, а слева, в богатом
Пестром уборе, прекрасного рыцаря. Бережно чащей
Леса они пробирались. Рыцарь одну лишь Ундину
Видел; Ундина же влажные очи свои в упоеньи
Новой души на него одного устремляла, и скоро
Тихий, немой разговор начался между ними из
нежных
Взглядов и вздохов. Но вдруг он был прерван
каким-то
50 Шепотом странным: шел рядом с священником
кто-то четвертый,
К ним недавно приставший. Он-то шептал. Как
священник,
Был он в белом платье, лицо закрывалось каким-то
Странным, широким покровом, которого складки,
как волны,
Падали с плеч и стан обвивали, и он беспрестанно
Их поправлял, закидывал на руку полы, вертелся,
Прыгал; но это ему ни идти, ни болтать не мешало.
Вот что шептал он в ту минуту, когда молодые
Вслушались в речи его: "Уж давно, давно,
преподобный,
В этом лесу я живу, как у вас говорится, монахом;
60 Правда, я не пощусь, не спасаюсь, а просто мне
любо
Жить на воле в глуши и в этом белом, волнистом
Платье под тенью густою разгуливать. Часто и
солнце
Чудно сверкает по складкам моим; а когда я
кустами
Крадусь, бывает такой веселый шорох, что сердце
Прыгает..." - "Вы человек замечательный, - молвил
священник,
Я бы желал покороче узнать вас", - "А ты кто,
когда уж
Дело у нас пошло на расспросы? - сказал
незнакомец.
"Патер Лаврентий, священник Мариинской
пустыни". - "Дельно;
Я же, просто сказать, свободный лесной обыватель {9};
70 Имя мне Струй; ремесла не имею; волен как птица;
Нет у меня господина; гуляю, и все тут. Однако
Нужно мне кое-что молвить вот этой красавице".
С этим
Словом он прянул к Ундине, вдруг вырос, и подле
Уха ее очутилась его голова. Но Ундина
В страхе его оттолкнула, воскликнув: "Поди