Со смертью Жуковского после торжественных и прочувствованных некрологов "Ундиной" начинает заниматься академическая наука. Выходят статья С. И. Шевырева {Шевырев С. Русская словесность: О значении Жуковского в русской жизни и поэзии. Речь, произнесенная в торжеств. собр. имп. Моск. ун-та 12.1.1853.}, серия статей А. Д. Галахова {Галахов А. Д. Серия статей о Жуковском / Отечественные записки. 1852. Э 11; 1853. Э 6. Что касается сочинений П. А. Плетнева (СПб., 1885), то они содержат перепечатанную статью об "Ундине" от 1837 г.} в "Отечественных записках", ни один серьезный курс русской литературы XIX в. не обходится без анализа творчества Жуковского-романтика. Почти всегда попутно говорится и об "Ундине", но ничего более глубокого и нового, чем было сказано о ней Плетневым и Белинским, мы не встретим в этих статьях и книгах. "Ундина" живет "тихо", но неуклонно среди читателей, а новые перспективы открываются перед ней в другой сфере искусства - в музыке. "Ундина" переходит в мир более условный, живущий еще романтическим и чисто лирическим содержанием, - в мир оперного искусства.
В 1848 г. на сцене русской оперы в Петербурге появляется "Ундина", опера А. Ф. Львова, директора придворной капеллы, автора мелодии императорского гимна "Боше, царя храни" на слова Жуковского и одновременно полковника и флигель-адъютанта Бенкендорфа. В своих "Записках" А. Львов пишет, что в 1844 г. он принялся за вторую оперу "Ундина" {Таким образом, указанная А. Гозенпудом дата создания Львовым "Ундины" - 1842 г. - не точная. См.: Оперный словарь. М.; Л., 1965.}. "Либретто, - сообщает он, написал мне граф Влад. Соллогуб" {Русский архив. 1884. Кн. 3. С. 79.}. Публика очень холодно приняла "Ундину", хотя увертюра к этой опере, заново оркестрованная Балакиревым, считается лучшим сочинением Львова {Ouverture de l'opera Undine/Composee par Alekxia Lvoff; Instrumeiitee par M. Balakireff. Leipzig; St. Petersburg; Moscau, London, S. a.}. Сохранился экземпляр этой увертюры с дарственной надписью Д. В. Стасову: "Дорогому Дмитрию Васильевичу на добрую память об авторе и инструментаторе увертюры. И февраля 1902 г. М. Балакирев". Возобновленная в 1860 г. в Мариинском театре опера опять успеха не имела. В 1863 г. вышло отдельное издание либретто "Ундины", в заглавии которого подчеркивалась связь оперы с "Ундиной" Жуковского {Ундина: Опера в 3-х действиях (сюжет заимствован из поэмы Жуковского) / Музыка А. Ф. Львова. СПб., 1863. Имени автора либретто на титульном листе нет.}. Но еще ранее Влад. Соллогуб опубликовал в собрании своих сочинений пьесу "Ундина", написанную в стихах, преимущественно хореем, под заглавием: "Ундина. Опера в 3-х действиях" {Соллогуб В. А. Ундина: Опера в трех действиях/ Музыка А. Ф. Львова // Сочинения. СПб., 1856. Т. IV.}.
Соллогуб не ссылается на Жуковского, хотя текст в его сочинениях значительно точнее сохраняет сюжет поэта. Писатель, по своим связям близкий к семейству Карамзиных, встречавшийся с Пушкиным, Жуковским, Гоголем, он, по всей вероятности, не считал либретто, "Ундины", особенно вариант 1848 г. шедевром, и ни в "Воспоминаниях", подробно характеризуя А. Ф. Львова, ни в своих сочинениях даже не заикнулся о своей причастности к созданию оперы, ни словом не обмолвился об "Ундине" Жуковского.
Скорее всего, текст "Ундины", опубликованный в сочинениях Соллогуба, был создан в 1842 г., но подвергся исключительно "жесткой" переработке во имя чисто оперных эффектов, привычных публике тех лет. Но в обоих вариантах Соллогуб проявил завидное непонимание самого существенного в содержании "Ундины" и характера самой героини: Ундина не добровольно пришла к людям, посланная водными стихиями (родителями), "чтобы обрести бессмертную душу", а сама соблазнилась земной любовью и - это подчеркнуто в либретто, - как "хитрая наяда", завлекла рыцаря. Старец Водопад, отец Ундины, вытеснил из текста Струя. У Соллогуба стихии враждебны союзу людей и водяных духов, Ундина страшится земной любви, и Водопад соответственно поет:
Милый друг, тебе известно,
Что ты дочь лазурных вод.
Знай же... страсти бестелесной
Смертный сердцем не поймет {*}.
{* Ундина. С. 32.}
Слова, давшие возможность для самых причудливых толкований на грани XIX-XX вв. о взаимоотношениях Ундины и рыцаря. Любопытно отметить, что в оперной трактовке именно человек смертен, его бессмертная душа несущественна, а бессмертны как раз духи, вопреки тексту Жуковского.
Ундина, "хитрая наяда", - резвое существо, распевающее беспечно арию:
Водопад мой дядя,
Ручеек мой брат {*}.
. . . . . . . . . . . . . . . .
{* Там же. С. 82-83.}
(хотя Водопад как персонаж назван отцом Ундины)
Не дружись, Ундина,
С хитрыми людьми,
Смерть у них, Ундина,
И огонь в крови!
Берегись, Ундина,
Берегись любви.
В тексте "Сочинений" В. А. Соллогуба ария Ундины содержала строки, близкие в известной мере мистическим идеям немецких натурфилософов, привлекшие к себе внимание Жуковского:
Я бедная Ундина,
Не от людей я рождена;
Но душу я любовью
С тобой найти должна {*}.
{* Соллогуб В. А. Указ. соч. С. 251-252.}
Объятия рыцаря зажигают "огонь" любви в груди Ундины, и она ощущает свою душу и ее связь с мировой душой без таинства венчания, столь важного для Парацельса и Жуковского.
Ах!
О счастье!.. миг блаженный,
Душа во мне кипит;
Душа, душа с вселенной
Восторгом говорит;
Я сердце понимаю,
Я жить хочу любя,
Я радуюсь, страдаю,
Я чувствую себя {*}.
{* Там же. С. 257.}
Одного чувства без таинства брака в отличие от Жуковского оказывалось достаточаым, чтобы Ундина обрела душу.
В опере подземные духи открывают водопаду, что Ундина и рыцарь могут быть счастливы только "между братьев бестелесных". Выразительна для оперы тех лет заключительная картина: Ольбранд и Ундина поют:
Счастье солнцем воссияло,
Радость светлым днем;
Все земное прахом стало,
В вечность перейдем {*}.
{* Ундина. С. 62.}
Ольбранд падает из объятий Ундины мертвым у розового куста. Апофеоз стихий: наяды, нереиды, тритоны, дельфины образуют живописные группы. Рыцарь и Ундина в светлых одеждах, украшены фантастическими цветами моря; рыцарь на коленях перед Ундиной. Водопад благословляет их на вечное счастье. Последняя ремарка: "Все дышит радостью, весельем, счастьем". Занавес. Как далеко это от той грусти, которая овевает последние главы "Ундины" в переводе Жуковского.
Если на сцене Ундина спокойно выполняет закон водяных духов, карающих за любовную измену смертью, то в пьесе Соллогуба она все же страдает, "уплакивая" рыцаря. И в горести она поет Гульбранду:
Твой милый прах
Я не покину,
Я с ним в слезах
Солью Ундину,
Твою Ундину,
В слезах, в слезах,
В слезах! {*}
{* Там же. С. 291.}
По окончании арии Ундина исчезает в кустах, вместо нее брызжет фонтан. Сцена завершается гимном хора:
Свершилось чудное, а нам
Смириться должно перед небом,
Внимать его священной воле,
И прославлять его дела {*}.
{* Там же, С. 292.}
Примечательно, что рыцарь и на сцене, и в пьесе Соллогуба умирает у розового куста: писатель, вероятно, видел в этом символ романтической любви и ее гибельную власть над человеком.
Настают годы, когда "Ундина" привлекает к себе внимание выдающихся русских композиторов. А. И. Серов задумывает, как сообщает К. И. Званцов, дебютировать оперой "Ундина" {Званцов К. И. Александр Николаевич Серов в 1857-1871 гг.: Воспоминания о нем и его письма / Русская старина. 1888. Авг. С. 371.}. "Он (Серов. - Е. Л.) и его мать Анна Карловна, - пишет музыкальный критик и либреттист К. И. Званцов, - до страсти любили это произведение ("Ундину", - Е. Л.). Я до сих пор убежден, что Жукове кий во всю жизнь не написал ничего лучшего: перед "Ундиной" бледнеют все его так называемые переводы". Нам было известно "по рецензии Карла Марии Вебера, что опера фантаста Гофмана... была превосходна; нам было известно, что представленная некогда на Петербургской сцене "Ундина" Львова никуда не годилась; вот мы и затеяли свою "Ундину"" {Там же.}.
Для Серова прежде всего характерно глубокое понимание текста Жуковского и желание воссоздать его на сцене с возможно предельной близостью. Все, бывшее до отъезда рыцаря с Ундиной, должно было войти в пролог. Первое действие происходило уже в Имперском городе. Второе и третье - в замке Рингштеттен. Появился у Серова и патер Лаврентий, и Струй. В первом действии была и сцена в Черной долине, примирение Ундины с рыцарем. Плаванье по Дунаю и исчезновение Ундины в его волнах. Действие третье должно было начаться вещим сном рыцаря, затем женитьба рыцаря на Бертальде, по приказанию которой отваливают камень с колодца. Появление Ундины, смерть рыцаря и его погребение завершали оперу. Но это был только сжатый план сюжета {Там же С. 372.}.