Милый друг, тебе известно,
Что ты дочь лазурных вод.
Знай же... страсти бестелесной
Смертный сердцем не поймет {*}.
{* Ундина. С. 32.}
Слова, давшие возможность для самых причудливых толкований на грани XIX-XX вв. о взаимоотношениях Ундины и рыцаря. Любопытно отметить, что в оперной трактовке именно человек смертен, его бессмертная душа несущественна, а бессмертны как раз духи, вопреки тексту Жуковского.
Ундина, "хитрая наяда", - резвое существо, распевающее беспечно арию:
Водопад мой дядя,
Ручеек мой брат {*}.
. . . . . . . . . . . . . . . .
{* Там же. С. 82-83.}
(хотя Водопад как персонаж назван отцом Ундины)
Не дружись, Ундина,
С хитрыми людьми,
Смерть у них, Ундина,
И огонь в крови!
Берегись, Ундина,
Берегись любви.
В тексте "Сочинений" В. А. Соллогуба ария Ундины содержала строки, близкие в известной мере мистическим идеям немецких натурфилософов, привлекшие к себе внимание Жуковского:
Я бедная Ундина,
Не от людей я рождена;
Но душу я любовью
С тобой найти должна {*}.
{* Соллогуб В. А. Указ. соч. С. 251-252.}
Объятия рыцаря зажигают "огонь" любви в груди Ундины, и она ощущает свою душу и ее связь с мировой душой без таинства венчания, столь важного для Парацельса и Жуковского.
Ах!
О счастье!.. миг блаженный,
Душа во мне кипит;
Душа, душа с вселенной
Восторгом говорит;
Я сердце понимаю,
Я жить хочу любя,
Я радуюсь, страдаю,
Я чувствую себя {*}.
{* Там же. С. 257.}
Одного чувства без таинства брака в отличие от Жуковского оказывалось достаточаым, чтобы Ундина обрела душу.
В опере подземные духи открывают водопаду, что Ундина и рыцарь могут быть счастливы только "между братьев бестелесных". Выразительна для оперы тех лет заключительная картина: Ольбранд и Ундина поют:
Счастье солнцем воссияло,
Радость светлым днем;
Все земное прахом стало,
В вечность перейдем {*}.
{* Ундина. С. 62.}
Ольбранд падает из объятий Ундины мертвым у розового куста. Апофеоз стихий: наяды, нереиды, тритоны, дельфины образуют живописные группы. Рыцарь и Ундина в светлых одеждах, украшены фантастическими цветами моря; рыцарь на коленях перед Ундиной. Водопад благословляет их на вечное счастье. Последняя ремарка: "Все дышит радостью, весельем, счастьем". Занавес. Как далеко это от той грусти, которая овевает последние главы "Ундины" в переводе Жуковского.
Если на сцене Ундина спокойно выполняет закон водяных духов, карающих за любовную измену смертью, то в пьесе Соллогуба она все же страдает, "уплакивая" рыцаря. И в горести она поет Гульбранду:
Твой милый прах
Я не покину,
Я с ним в слезах
Солью Ундину,
Твою Ундину,
В слезах, в слезах,
В слезах! {*}
{* Там же. С. 291.}
По окончании арии Ундина исчезает в кустах, вместо нее брызжет фонтан. Сцена завершается гимном хора:
Свершилось чудное, а нам
Смириться должно перед небом,
Внимать его священной воле,
И прославлять его дела {*}.
{* Там же, С. 292.}
Примечательно, что рыцарь и на сцене, и в пьесе Соллогуба умирает у розового куста: писатель, вероятно, видел в этом символ романтической любви и ее гибельную власть над человеком.
Настают годы, когда "Ундина" привлекает к себе внимание выдающихся русских композиторов. А. И. Серов задумывает, как сообщает К. И. Званцов, дебютировать оперой "Ундина" {Званцов К. И. Александр Николаевич Серов в 1857-1871 гг.: Воспоминания о нем и его письма / Русская старина. 1888. Авг. С. 371.}. "Он (Серов. - Е. Л.) и его мать Анна Карловна, - пишет музыкальный критик и либреттист К. И. Званцов, - до страсти любили это произведение ("Ундину", - Е. Л.). Я до сих пор убежден, что Жукове кий во всю жизнь не написал ничего лучшего: перед "Ундиной" бледнеют все его так называемые переводы". Нам было известно "по рецензии Карла Марии Вебера, что опера фантаста Гофмана... была превосходна; нам было известно, что представленная некогда на Петербургской сцене "Ундина" Львова никуда не годилась; вот мы и затеяли свою "Ундину"" {Там же.}.
Для Серова прежде всего характерно глубокое понимание текста Жуковского и желание воссоздать его на сцене с возможно предельной близостью. Все, бывшее до отъезда рыцаря с Ундиной, должно было войти в пролог. Первое действие происходило уже в Имперском городе. Второе и третье - в замке Рингштеттен. Появился у Серова и патер Лаврентий, и Струй. В первом действии была и сцена в Черной долине, примирение Ундины с рыцарем. Плаванье по Дунаю и исчезновение Ундины в его волнах. Действие третье должно было начаться вещим сном рыцаря, затем женитьба рыцаря на Бертальде, по приказанию которой отваливают камень с колодца. Появление Ундины, смерть рыцаря и его погребение завершали оперу. Но это был только сжатый план сюжета {Там же С. 372.}.