В его голове тут же заварилась семантическая каша. Слово «сиять» казалось более экспрессивным, но в то же время и более поверхностным, нежели «светить». С другой стороны, свечение являлось процессом более фундаментальным и самодостаточным, чем сияние. Что главнее?
Он настолько погрузился в логические измышления, что едва не пропустил мимо ушей вопрос «русалки».
— Ты где-то тут живёшь поблизости?
Времени на дальнейшие раздумья не осталось, и Славка решил общаться без «этикеток».
— Работаю и живу, — осторожно ответил он.
— А где и кем работаешь? — как ни в чём не бывало продолжала выспрашивать «светлая».
— Предприятие «Сельхозартель Бандурина». Это там.
Он махнул непослушной рукой в сторону берега, не зная, как точнее объяснить.
— Ого! — обрадовалась она. — Это тот Бандурин, который квас выпускает?
Славка набрался храбрости и поднял взгляд. Рысьи глаза смеялись. «Русалка» чувствовала себя в его компании совершенно непринуждённо. Обычный человек: руки-ноги-голова, если забыть о золотом браслете. Но забыть не получалось.
И всё-таки Славка немного оттаял.
— Да, — ответил он. — И не только квас. Всякие продукты: картошку, мёд, клубнику…
В сельхозартель Славка устроился три года назад.
Получив на свой счёт выпускное пособие, позволяющее при большой экономии прожить две недели (ровно столько, сколько можно было не работать, не попадая под закон о тунеядстве), он прямо из интерната направился в расположенный неподалёку Рабочий посёлок № 6 — место, где рекруты разных компаний набирали себе дешёвую рабсилу из «белых».
Рабочий посёлок представлял собой огромный палаточный городок, раскинувшийся в болотистой местности недалеко от трассы на Мурманск. В самом центре посёлка находилась так называемая нарядная площадь — голый участок земли, взбитый сотней ног в сплошную, почти никогда не просыхающую грязевую кашу. На площади постоянно дежурило несколько рекрутёрских фургонов, подключённых к электронной бирже труда.
С утра перед фургонами выстраивалась бесконечная очередь из безработных соискателей. И начиналось распределение нарядов по стройкам, лесопилкам, складам и так далее. Отказов почти никогда не было.
Минимальный размер оплаты труда для «белых» гораздо ниже, чем для полноправных граждан, и поэтому «бинтов» с охотой нанимают в качестве разнорабочих туда, где не требуется квалифицированный труд. Чаще всего таких работяг берут на короткие контракты. И если случалось в жизни «белых» что-то, что можно назвать везением, то это была хорошая работа. Хорошая, значит, более-менее постоянная. Хотя бы на сезон, а ещё лучше на долгосрочный договор.
Славке повезло — его наняли в «Сельхозартель Бандурина» на «постоянку». Сказались молодость, сила и относительно безобидная статья люстрации, когда гражданства лишают, что называется, «прицепом».
Артель сельхозпромышленника жар Бандурина была известна по всей стране. Будучи ещё полноправным, Славка нередко покупал в универсаме картошку и другие овощи с эмблемой артели на упаковке. На этикетке добродушно улыбался и протягивал покупателю огромную корзину, полную овощей, зелени и фруктов, бородатый мужик в красном кафтане и лихо заломленном картузе. По слухам, мужик этот был срисован с самого Осипа Захаровича жар Бандурина, и Славка воочию убедился в этом, когда устроился к нему на работу.
Там же он узнал, что артель не столько выращивает продукты, сколько скупает их у других хозяйств и даже у простых сельских жителей. Осип Захарович был единственным в губернии продуктовым дилером, которому государство доверило заниматься закупками аграрной продукции у сельхозпроизводителей. Пользуясь своим монопольным правом, жар Бандурин так сильно унижал закупочные цены, что называли его за глаза не иначе, как Бандой. Всё, что цвело, плодоносило и колосилось в границах Петербургской губернии, в итоге попадало на плодовоовощные базы, в зернохранилища и промышленные холодильники, принадлежащие «знаменитому и заслуженному аграрию». А оттуда уже развозилось по рынкам и по магазинам под этикеткой с улыбающимся мужиком в картузе.
Примерно то же самое происходило на мясном рынке губернии, монопольным правом на который владел скотопромышленник жар (а в народе — жир) Савельев, выпускавший на своих заводах всевозможные колбасы, сосиски, котлеты, паштеты, в общем, поставлявший в магазины страны всё, в чём когда-то текла и бурлила живая кровь.