Ответом ему стала сцена проверки напульсников у небольшой группы горожан, которых решили проверить полицейские. Они их остановили, взяли в полукруг, после чего раздались полные возмущения крики. Годяй даже попридержал Карину, знаком показав на высокие ступени входа в закрытую ныне аптеку, за которыми они могли, не привлекая внимания, укрыться. Проверка закончилась ярко: в некоторый момент «мирные» граждане неожиданно достали припрятанные в карманах ножи и телескопические дубинки, разом напав на не сильно ожидающих такого продолжения проверки людей в черной форме, в ответ почти сразу же раздалось шипение выстрелов. После мгновенной яростной схватки на украшенном красными разводами асфальте остались лежать пять неподвижных тел, три их которых были в форме. Водила, поджидавший свой патруль, не растерялся и, что есть мочи газанул, но что-то пошло не так, прямо напротив затаившихся парня с девушкой авто повело, и оно врезалось, испуская дикий визг тормозов, в фасад. Оставшиеся целыми проверяемые деловито обшмонали лежащих, после чего споро исчезли за углом перекрестка.
Дождавшись, пока последние из напавших скроются за углом здания, Годяй немедленно бросился к искалеченной неожиданной встречей с бетонным фасадом машине. Водительская дверь оказалась заклинена. Сам водила был еще жив, но вряд ли его жизнь было можно спасти, эти предсмертные хрипы и судороги после периметра парню были не в новинку. Он разбил до конца лобовое стекло и застыл на капоте, лихорадочно думая, что же делать дальше.
— Отойди лучше, здесь камера недалеко. — вырвал его из плена тяжелых мыслей голос Карины.
— И то правда, — прошептал он, заметив на пассажирском сиденье баллончик со слезоточивым газом. — Прости, браток, но это тебе больше не пригодится. А вот мне очень даже...
С этими словами он, забрав баллон и стараясь не задеть умиравшего, стал обшаривать салон, пока не увидел в сетке за сидением переднего кресла знакомые очертания. Дотянувшись до искомого, он торопливо засунув его в карман куртки, пулей вылетел обратно на капот и стал бить ногами изнутри водительской двери.
— Ты что делаешь? — испуганно спросила Карина. — Ему сейчас может помочь только скорая, да и то не факт.
— Чтобы подтвердить потом, что пытался помочь, а не мародерил! Да, неправда, да, я — дерьмо, но отметь для себя, что полезное. Но подозрение от себя отвести надо, если камеры все продолжают фиксировать. С такого расстояния особо не догадаешься, что внутри машины происходило.
— Так ты в машине оружие искал?
— Нет, полюбоваться на будущий труп лазил! — разозлился Годяй, изо всей силы лупя немного поддавшуюся водительскую дверь. — Бесполезно! — выдохнул бессильно он, спрыгивая с капота. — Да и у клиента уже глаза стекленеют. Так что почесали отсюда, пока менты не приехали.
Обратно до блока неслись вприпрыжку, стараясь не попадаться на глаза проезжающим мимо патрулям, облегченно выдохнув только у порога отсека.
— Что дальше? — спросила Карина, пробуя на вкус запаренную утром крупу и с подозрением глядя на содержимое открытой банки растительной тушенки.
— Предлагаю искать проходы на первый в потолке.
— Это как?
— Исходя из логики. Первый находится выше. Между ним и нашим уровнем бетонное перекрытие, но оно не сплошное, должны же быть отверстия для коммуникаций и доступ к технологическому этажу под потолком. Там и вентиляция, и кабели.
— Во-первых, мы не знаем планов и чертежей. Во-вторых, наверняка входы на техэтаж находятся под охраной и всегда заперты от таких умников, как ты.
— А в-третьих, мы не первый раз слыхали о контрабанде, попадающей на любой уровень. Или думаешь, просто блокпостам между уровнями башляют?
— Предлагаешь заплатить и с помощью них наверх вылезть?
— Я уже думал об этом, — сознался Годяй. — Ничего не выйдет, слишком велик риск, что обманут, а то и вовсе ограбят, оставив мумифицироваться в каком-нибудь глухом закоулке. Но отсиживаться здесь — не знаю, как тебе, а для меня оказалось смертной мукой, хорошо, что хоть сытой. Какой же все-таки мерзкий вкус у еды будущего. Мясо уже снится по ночам...