— И знаешь, какой сегодня день? — в предвкушении взвизгнула светлоглазая, тормоша подругу за плечо.
Та в свою очередь, перевернувшись на живот, уткнулась лицом в подушку.
— Ну же, удиви меня, Чхве Минки, — в подушку проговорила брюнетка.
— Наша юбилейная, десятая годовщина дружбы! — радостная девушка протараторила всё на одном дыхании.
— О, нет, — все также страдальчески в подушку протянула Чон.
НаЫн знает к чему клонит подруга, ведь каждый год приходит день мучений.
— О, да, НаЫн-и, — ехидно улыбнувшись, потерла ладошки друг об друга, — Ты запомнишь этот день на всю свою жизнь, а теперь поднимай свою тушку и марш умываться! — чуть прикрикнула Чхве, тем самым пугая НаЫн, что, спохватившись, несется в ванную комнату.
Вытирая лицо махровым полотенцем, НаЫн смотрит на свое отражение в круглом зеркале. Она замечает темные круги под глазами, свидетельствующие о каждодневном недосыпании.
«Этот день быстро пройдет», — улыбается себе в зеркале, — «Надеюсь…» — подбадривающе про себя проговорила девушка, выходя из ванной комнаты.
Минки сидит на кровати и разглядывает их старые совместные фотографии. Чон села рядом и взяла одно фото, на котором они были на выпускном.
Минки начала истерически смеяться, вглядываясь в эту фотографию. НаЫн, по-видимому, не очень это понравилось, ведь тот день стал одним из худших за всю её жизнь. Смех одноклассников, их указательные пальцы, что были направлены на Чон в тот вечер. Всё это она бы предпочла выкинуть из головы или забыть как страшный сон.
— Шикарный мэйк, — смеясь, протараторила Чхве.
Уголки губ девушки медленно опускаются, показывая подруге, что той лучше сейчас не шутить.
— Лучше замолчи, — с ноткой обиды ответила Чон, укутываясь в одеяло.
— Я же старалась, — в голос засмеялась и повалилась на фотоальбомы.
НаЫн схватила подушку, что лежала под рукой, и запустила в Минки.
Чон не смогла сдержаться и тоже начала смеяться. Ведь подруга не виновата, что не умеет краситься, и, тем более, красить кого-то. Оправдывала она свой смех тем, что: «зато будет, что вспомнить».
У Минки часто случались перепады настроения. Это иногда нервировало Чон. За одну минуту она могла заплакать и начать истерически смеяться, без возможности остановиться. Ладно, когда это происходит дома, но за его стенами: в общественном транспорте, магазине, в парке — девушке просто нужно выплеснуть все эмоции. Со стороны это, наверное, показалось бы странно, что человек смеётся, а через секунду уже кричит на кого-то. С характером Минки НаЫн приходилось мириться очень долго, ведь неизвестно, как себя может повести подруга в той или иной ситуации. Если бы Чон попросили описать характер Чхве одним прилагательным, она бы просто промолчала.
— Кстати, ты мне хотела что-то рассказать про Сеул, — поднявшись, опомнилась девушка, усаживаясь поудобнее.
НаЫн сейчас очень не хотелось портить настроение ни себе, ни подруге, поэтому она резко переводит тему, оправдываясь тем, что расскажет все по дороге.
Зачесав высокий хвост, брюнетка подводит немного губы прозрачным блеском. Затем она достает из комода черные джинсы, а под уговоры подруги всё же надевает топ цвета индиго.
Привлекать к себе внимание одеждой или безвкусным макияжем она никогда не хотела, поэтому избегала ярких тонов помад и одежды. Вкус у неё, определенно, есть, но показывать это Чон не особо хочет.
Взглянув последний раз на свое отражение в зеркале, девушка взяла под руку Чхве и направилась на первый этаж.
— Но ты даже не накрасилась, — возразила Минки, немного притормаживая возле лестницы.
НаЫн была уверена, что подруга видела, как она красила губы. В непонимании она перевела взгляд со ступенек на Чхве, что слегка поджала губы, как будто готовясь к тому, что её сейчас будут ругать. Чон немного удивилась её зашуганности, ведь старая Минки никогда бы не показала эту сторону, даже если бы она у неё была. Но брюнетка не придала этому особого значения, поэтому просто проигнорировала её возражение и начала спускаться.
Она никогда не была зависима от косметики, как все её окружение в виде знакомых девушек, что жить без грима просто не могли. Их она и не понимала. Все что она использовала, это была гигиеническая помада или, на крайний случай, прозрачный блеск. Все подарки от родственников и подруг были косметикой. Как будто все просто кричали ей о том, что без косметики она страшненькая, ничем не примечательная мышь. Но ей было всё равно, себя она любила и без тонны тонального крема и пудры.
Из кухни доносился запах оладий. НаЫн невольно улыбнулась, припоминая знакомый запах из детства.
Как будто только вчера ей было десять, она играла с отцом в футбол, а мама, следя за ходом игры из окна, звала их за стол.
— Доброе утро, — отвернувшись от плиты, поприветствовала женщина.
НаЫн посмотрела на мать, затем на улыбающуюся во все тридцать два подругу.
— Вы сговорились, да? — укоризненно проговорила девушка, не совсем довольная ранним подъемом, к которому она так и не привыкла.
— Миссис Чон, вы хорошеете с каждым днем, — улыбаясь, проговорила Минки.
Что точно и умеет делать Минки, так это комплименты.
Чон обратила внимание на смеющиеся ореховые глаза матери, она всегда замечала, что они были необычные, не как у всех. Её ямочки на округлых щеках заставляли умиляться.
— Ну что ты, прямо в краску вогнала, — смущаясь, сказала женщина, — Садитесь, позавтракаете перед уходом.
Миссис Чон всегда была внимательна к друзьям дочери, поэтому знала элементарные вещи касательно их.
— Минки, тебе мятный чай? — бросая несколько листьев мяты в жёлтую кружку, обратилась к Минки.
— Вы помните, — заулыбалась Чхве.
Если НаЫн было неловко находиться в обществе родителей Минки, то та наоборот была очень трепетна к её матери. Иногда Чон завидовала раскрепощенности подруги, ведь та очень ей помогала адаптироваться.
Позавтракав, девушки взяли сумки и вышли из дома.
Раннее утро — время, когда кто-то делает утренние пробежки, а кто-то предпочитает понежиться в объятьях одеяла и подушки. Утро — прекрасная пора для прогулок, ведь именно тогда в воздухе витает приятный запах свежести, никто не мешает насладиться пением птиц и наблюдением за рассветом.
В подростковом возрасте НаЫн часто залезала на крышу дома и наблюдала за тем, как солнце медленно поднимается из-за горизонта. В это время она думала о будущем, о счастливом будущем. Ведь все время она жила в мечтах. Грезила о счастье, не до конца понимая значение этого слова. Сейчас же Чон назвала бы это пустым времяпровождением, ведь смысла как такового она больше не видела.
На улице было довольно прохладно. Осенний ветер раздувал распущенные, светлые кудряшки Минки, пока они шли к остановке. НаЫн невольно улыбалась, следя за не очень успешными попытками подруги убрать волосы с лица. Локоны прилипали к коралловой помаде, размазывая ту по лицу. Это зрелище заставило её вспомнить, как в детстве, мечтая стать прекраснее, они взяли у мам косметички и красили лица, прячась от родителей за диваном. Помада служила им тенями, карандашом для бровей и хайлайтером. Вспомнив это, Чон испустила смешок, который не ускользнул от внимания подруги, что все не могла справиться с волосами.
— Это ты надо мной? — с возмущением спросила Чхве.
Девушки стоят на остановке, ожидая транспорта.
— Вспомнила, как мы красились за диваном, — сдерживаясь, ответила НаЫн, перетаптываясь с одной ноги на другую.
И все же в кроссовках намного удобнее нежели на каблуках. Минки была невысокого роста, что нельзя было сказать о Чон. Зная её небольшой комплекс, она не пыталась её задеть, ведь знала, что подруга очень эмоциональна, а разбираться и выслушивать её нытье, пусть даже и наигранное, она сейчас не хотела.