– Ну, раз ты все знаешь, то уж наверняка знаешь и про Джонаса Уилкерсона с этой его Эмми.
– Да, мэм, – кивнула Мамми с застарелой ненавистью в глазах.
– Вот и не упрямься, как мул. Разве ты не видишь, что мне придется ехать в Атланту, раздобывать деньги на налоги? Я должна найти деньги. И я их найду! – Скарлетт решительно пристукнула маленьким крепким кулачком. – Пойми ты, Мамми, они же выгонят всех нас на улицу, и куда нам тогда податься? Ты препираешься со мной из-за такого пустяка, как мамины шторы, когда эта дрянь, Эмми Слэттери, которая погубила маму, нацелилась перебраться в этот дом и спать в маминой кровати!
Мамми топталась на месте, как обеспокоенная слониха. У нее было смутное ощущение, что ее таки обводят вокруг пальца.
– Нет, мэм, я не хочу, конечно, видеть эту дрянь в доме мисс Эллен и не хочу очутиться на улице. Но… – Она вдруг впилась в Скарлетт своим пронзительным оком: – Кто же это такой, у кого вы намерились взять денег, что вам обязательно нужно для этого новое платье? А?
– А это, – заносчиво ответила Скарлетт, поняв, что ее захватили врасплох, – это мое личное дело.
Мамми не спускала с нее пристального взгляда, как делала много лет назад, когда Скарлетт была маленькая и, провинившись, безуспешно придумывала оправдания своим злодеяниям. Вот и сейчас: кажется, Мамми прочтет ее мысли. Скарлетт невольно опустила глаза, впервые ощутив, как к ней подбирается чувство вины за то, что она задумала.
– Значит, вам требуется новое платье, чтобы с его помощью занять денег. Неслыханное дело. И вы не хотите сказать, откуда возьмутся деньги.
– А я вообще ничего не желаю говорить. – Скарлетт разозлилась. – Это мое, и только мое дело. Так ты отдашь мне шторы и поможешь сшить платье?
– Да, мэм, – сказала Мамми покладисто, вызвав у Скарлетт нехорошие подозрения своей внезапной капитуляцией. – Я помогу вам сшить платье, а из атласной подкладки портьер, думаю, выйдет нижняя юбка и панталоны с кружавчиками. – Она отдала бархат Скарлетт, хитро усмехнулась всеми своими морщинками и осведомилась: – А мисс Мелли собирается с вами в Ланту, мисс Скарлетт?
– Нет, – отрезала Скарлетт, начиная понимать, что сейчас последует. – Я еду одна.
– Это вы так думаете, – твердо заявила Мамми. – При вас буду я. При вас и вашем новом платье. Ни на шаг от себя не отпущу.
Скарлетт на минуточку представила себе поездку в Атланту и беседу с Реттом Батлером под недреманным оком Мамми, громоздящейся черным цербером на заднем плане. Она опять улыбнулась и положила руку на плечо старой няньке:
– Мамми, милая, ты такая добрая, это было бы чудесно, если б ты могла поехать со мной и помочь, но как же эти-то будут без тебя? Ведь вся «Тара» на тебе, ты одна здесь все знаешь и умеешь.
– Ха! – сказала Мамми. – Не пытайтесь взять меня лестью, мисс Скарлетт, не выйдет! Я вас знаю с тех пор, как первый раз завернула в пеленки! Я сказала: я поеду с вами в Ланту, и я поеду. Все! Мисс Эллен в гробу перевернется, как узнает, что вы там одна, в этом городе, где полным-полно янки, вольных ниггеров и всякого прочего сброда.
– Но я же буду у тети Питти! – взорвалась Скарлетт.
– Мисс Питти – прекрасная женщина, она думает, что все знает, а вот и нет! – изрекла Мамми и повернулась величественно, как королева, давая понять, что аудиенция закончена. Она выплыла в холл, и стены задрожали от ее голоса: – Присси, малявка! Слетай наверх и притащи с чердака коробку с выкройками для мисс Скарлетт! И ножницы хорошие поищи, только чтоб не до утра!
– Ну, началось, – удрученно пробормотала Скарлетт. – С таким же успехом можно было послать по моему следу ищейку.
После ужина все было быстренько убрано, и Скарлетт с Мамми разложили на обеденном столе выкройки. Тем временем Сьюлен и Кэррин спарывали атласную подкладку со штор, а Мелани щеткой для волос чистила бархат от пыли. Джералд, Эшли и Уилл тоже расселись в столовой, покуривая и снисходительно посмеиваясь над дамской суетой. Приятное возбуждение, исходившее от Скарлетт, передалось всем, хотя и было им непонятно. Лицо у Скарлетт приобрело цвет, глаза ослепительно, непереносимо блестели, она то и дело смеялась. Ее смех радовал домашних: они не слышали его уже многие месяцы. Особенное удовольствие от ее веселости получал Джералд. Глаза более осмысленно, чем обычно, следовали за стремительными перемещениями ее гибкой фигурки, и всякий раз, как она оказывалась в пределах досягаемости, отец одобрительно ее похлопывал. Девушки тоже пребывали в волнении, как перед балом; они что-то отпарывали, кроили и сметывали – и все с таким рвением, будто шили бальные платья самим себе.