— Местонахождение неизвестно.
— Правильно старик Бунъя орал: от этой стервы-простолюдинки ничего хорошего ждать было нельзя. И все же, чего они добивались, бросив, но не отказавшись от своего сына? М-да, одним движением обломали и род, и клан, — и замолчав на некоторое время, стал задумчиво рассматривать плывущие по небу облака. — А ведь у Бунъя сильная родовая способность.
— Согласен, мой господин. «Камонтоку» рода Бунъя нашему клану не помешал бы.
— Думаю, я просто обязан познакомиться с другом моего сына. И поговорить насчет распущенности современной молодежи.
Первое, что сделала Шина, когда проснулась, это замерла. Осторожно повозившись в кровати, с облегчением вздохнула и расслабленно вытянулась.
«М-да, не перестаю удивляться маме, кроме всего прочего, она еще и отшлепанную попу вылечить может. А ведь засыпать вчера на животе пришлось».
А все этот мелкий гаденыш. Ну да, сорвала она на нем злость, и что? Мог бы и в лицо все высказать. Ябедничать-то зачем? Вчера так вообще чуть с лучшей подругой не поссорилась. Из-за него, между прочим. Тем более фактически Кино права. Да, слабак, да, бедняк, да, живет на территории клана и получает на халяву защиту кланового квартала. И что с того, что в половине всего этого он не виноват? По факту-то так оно и есть! Как же ее все это бесит. И как итог дня — порка. В семнадцать лет! Просто замечательно.
А родители еще и намекали, что ей извиниться надо. Ей! Перед ним! Перед этим слабосильным ябедой! Ну уж нет. Прямо ей никто этого не говорил, а значит… доносчик! Вот как с ним после этого обращаться? Нет, в чем-то она, конечно, перегнула палку, про нахлебника, пожалуй, не стоило. И она даже извинилась бы со временем. Но вот горящая огнем попа вчера перечеркнула всякую возможность этого. Правда, если родители узнают… А ведь могут, раз он жаловаться начал. Эх, значит, придется. Но сделать это надо по-особенному, чтоб, значит, он все сразу понял, и при этом не слишком грубо. А потом на пробежку! И спарринг! Уж она ему сегодня покажет, как он любит говорить, кузькину мать. Он ей за все ответит. Зря она, что ли, так рано встала?
Потянувшись всем телом, Шина резко отбросила одеяло и вскочила с кровати. Представленный в воображении спарринг зарядил ее бодростью и предвкушением. Жаль, и его выпороть нельзя — это действительно будет перебор.
Девушка спустилась на первый этаж. Из кухни доносились чудеснейшие запахи. Все-таки мама у нее лучшая. Мужчины в семье, да что уж там, не только мужчины, еще и не думали вставать, а она уже на ногах и на кухне. Как только все успевает? Впрочем, и выгоду она свою имеет. Ей позволено гораздо больше, чем многим и многим. Что уж там говорить, если она сохраняет за собой право быть единственной женой наследника клана. Да, мама у нее зверь, всех этих мужланов в кулаке держит.
«И не только мужланов, — подумала Шина, потрогав пальцем свою попку. — Подлечить-то подлечила, но беседа с ней была едва ли не страшней, чем с дедом».
Сходив в душ и переодевшись в спортивный костюм, зашла на кухню, надеясь перехватить что-нибудь вкусненькое. Завтрак-то еще не скоро.
— Доброе утро, мам.
— Доброе, Шина. Ты, я смотрю, на пробежку собралась, — не оборачиваясь, поздоровалась с дочерью Кагами.
— Да, давненько я не бегала.
— Могла бы и подольше поспать.
— Хочу Синдзи с собой… пригласить.
— Вот как? — даже обернулась на эти слова мать. — Тогда напомню тебе: сначала дело, потом развлечения.
Как поняла Шина, это был еще один намек на извинения.
— Я на тренировку иду, какие еще развлечения?
— Я имею в виду спарринг, девочка моя, — сказала Кагами, поворачиваясь обратно к плите. Помешав в одной из кастрюль, развернулась, выкладывая на стол овощи.
А Шина в этот момент ликовала — похоже, мама была на ее стороне и почти официально разрешила хорошенько наподдать Синдзи. Да ради этого она даже извинится, как следует.
— Хорошо, мам, я запомню!
— И еще одно, Шина, если я увижу на нашем соседе синяки, то рассержусь, — заметила Кагами, покручивая в одной руке помидор, а в другой нож. — Ты ведь не хочешь, чтобы твоя мать сердилась? Краснела почем зря, нервничала.
Шина тревожно замотала головой:
— Нет, не хочу.
— Ну вот и отлично. — И поправив тыльной стороной руки прядь волос, мать вернулась к нарезанию овощей.
— Но, мам, это же спарринг, как без синяков-то? — попробовала найти лазейку Шина.
— А ты постарайся.
И таким вкрадчивым был ее голос, что Шина сразу решила: ну его на фиг, этот спарринг. В конце концов, это не навечно, можно и подождать недельку, пока родители не успокоятся. Или пару неделек. Или вообще что-нибудь другое придумать.