Международный клан — это, если по простому, клан, получивший признание двух и более правителей. Их всего четырнадцать во всем мире. Двенадцать кланов, что уломали двух правителей, и два клана — трех. В этом мире слово, честь и репутация значат много, если не все. Вон, Испания до сих пор, вот уже четыреста лет, страдает из-за своего королька, который додумался нарушить данное им слово. Могучее когда-то государство в течение нескольких лет скатилось до третьесортной страны, и только после второй мировой, которая в этом мире тоже была, стала выбираться на вторые роли. Немалое, между прочим, достижение. В общем, в этом мире можно быть уверенным, что ни один правитель более-менее развитого государства не станет пачкаться и заключать договор с первым попавшимся кланом. Для этого клан должен быть старым, уважаемым, сильным, богатым… в общем самым-самым. Ну и, конечно, подарок правителю, ибо за просто так, хрен вам кто чего сделает. Впрочем, отец Шины как-то раз сказал, что второй подарок подобрать проще, все же признать супер клан — не то же самое, что дать разрешение на основания нового, молодого и мало что дающего государству. Очередное бревно в моем глазу, между прочим. И хоть проблем у такого клана прибавится, две страны не могут быть друзьями до гроба, вечно, во всяком случае, но плюшек все равно будет больше. А уж как репутация поднимется…
Теперь, я думаю, всем понятно, насколько сложно стать международным кланом и насколько это престижно и выгодно. И главное, насколько могущественен старпер, сидящий напротив меня. А ведь он еще и «виртуоз», мать его так. Смешно, если подумать, кого я травлю дешевым кофе.
Надо начинать вопросы задавать. Старик, если у него нет дел, может часами вот так сидеть, а у меня от любопытства скоро кровь закипит. И вот когда я уже набрал в легкие воздух, по нервам ударил дверной звонок. Длинный такой. А потом еще раз. И еще. И еще пару раз. После чего нежданный посетитель отзвонил незамысловатую мелодию. И опять длинный звонок.
— Это… кто? — Похоже, стариковские нервы не рассчитаны на подобное. Но это фигня, сейчас я скажу ему, кто это.
— Шина, Кента-сан. Она такая затейница.
Открыв дверь, встретил злой взгляд. Звонить Шина перестала, только услышав, как открывается замок, и сейчас она стояла, уперев левую руку в бедро, а правой держа школьный портфель.
— Совсем охамел, нахлебник, мне тебя что, весь вечер прикажешь ждать?
Не понял. Это как понимать? Что значит нахлебник? Нахлебник у кого? Да и какого черта она такими словами бросается? И ладно если бы в шутку сказала, но ее тон не оставляет сомнений в том, что это было ничем не завуалированное оскорбление.
И даже не спросив у меня разрешения, оттолкнув меня с прохода, зашла в МОЙ дом. Это уже даже не наглость, это хамство. Я даже поначалу не понял, что происходит, она всегда была нагловатой, но сейчас переступила всякие рамки приличия. Но к тому времени как я пришел в себя, она уже была в гостиной, а ругаться с Шиной при ее деде мне было как-то неудобно. Так что пришлось засунуть свое возмущение с ежесекундно повышающейся злостью куда подальше, сделать морду кирпичом и проследовать за ней. Не забыв закрыть дверь.
Шину я застал посреди гостиной, мнущуюся и смущенную.
— Привет, деда, а что это ты тут делаешь? — Охренитительный вопрос.
Старик посмотрел на нее, потом через ее плечо на меня.
— Да так, дурью маюсь. В отличие от тебя, насколько могут судить мои уши.
— Ну я… это… Ой, а ты опять кофе этого придурка пьешь. Совсем свое здоровье не жалеешь. Давай я лучше тебе чай сделаю. — И быстренько подхватив чашку с блюдцем, направилась на кухню. Однако не преминула бросить, проходя мимо меня: — А то этот недомужчина тебя совсем в гроб вгонит.
Проводив ее взглядом, я сел обратно на диван. Похоже, пора рвать с ней всякие отношения. Это уже ни в какие ворота не лезет. То, на что я мог не обратить внимание наедине, в присутствии кого бы то ни было звучит совсем иначе. А это ее «недомужчина», вообще без комментариев. Будь она парнем, я бы ей руки-ноги переломал. И не посмотрел бы ни на присутствие ее деда, ни на ее бойцовский ранг. Благо, уже с год как, почти восстановил свои возможности. М-да, почти. Впрочем, на нее с лихвой бы хватило.
Немного успокоившись, глянул на старика. Что я могу сказать? Ей явно достанется дома. Лицо деда сейчас — наглядное пособие по действию лимона на среднестатистического человека.
— Я приношу свои извинения за слова… и действия своей внучки. — Ему явно не понравилось, как Шина ведет себя в чужом доме. Я-то привык, а вот он с этим столкнулся впервые. Даже странно, за все те годы, что мы соседствуем, он впервые видит, как Шина ведет себя у меня. Как будто этот дом принадлежит ей, а я тут просто в гостях, если кто не понял.
— Извиняться надо ей, а не вам.
— В первую очередь мне. — Япония тудыть ее. — Я ее дед, и ее воспитание…
— Вы уж извините, что перебиваю, Кента-сан, но от вас тут мало что зависит. Шина уже не ребенок, и все, что можно, в нее уже вложено. Если человеку на роду написано быть маньяком-убийцей, то, как его не воспитывай, именно им он и вырастет. А если баба родилась стервой, то ее уже ничто не изменит.
— Весьма спорное утверждение.
— Не весьма, Кента-сан, просто спорное, и я это понимаю. Просто таково мое мнение. Если в двух одинаковых семьях, с одинаковым достатком, с родителями, у которых одинаковый характер, на одинаковой социальной ступени, даже с похожими друзьями родителей, вырастают совершенно разные дети, это что-то да значит.
— И ты с подобным встречался лично?
— Да. — Причем и в моем мире, и в этом.
— Ну, не будем спорить. У каждого свое мнение. Я же считаю себя обязанным извиниться перед тобой. — Я в ответ лишь махнул рукой. — Вернемся домой, и я обязательно поговорю с ней.
— Лучше расскажите все Кагами-сан, уж она-то устроит ей мать Кузьмы.
— Что?
— Русское выражение такое.
— М-м-м, понятно. Пожалуй, ты прав, кому как не матери объяснять, как нужно вести себя девушке.
Вскоре вернулась Шина, неся поднос с двумя чашками. Одну она поставила перед стариком, а вторую взяла сама. Ну а я потянулся за сигаретами.
— Хм, кажется у меня что-то со зрением, — задумчиво произнес Кента, даже не притронувшись к своему чаю. — Никак не могу найти третью чашку.
— Это потому, что ее нет, деда.
— А почему ее нет?
— Потому что мелкий и сам может сделать себе чай, если захочет. — А вот это она зря, лучше б дурочку сыграла и хоть как-нибудь попыталась отмазаться.
— Шина, позорище ты рода, иди-ка ты домой. — Приветливые интонации старика никак не согласовались со смыслом его фразы.
— Что? — Судя по писку девчонки, в словах и интонации своего деда она услышала гораздо больше, чем я. Что, конечно, не удивительно.
— Марш домой, и до моего возвращения носа оттуда не высовывай! — негромко, но веско припечатал глава клана Кояма.
Вскочив с места, Шина метнулась к выходу из дома. Пусть и не бегом, но ОЧЕНЬ быстро. Через пару мгновений вернулась обратно и, подхватив школьный портфель, столь же шустро исчезла.
Н-да, ситуация. Это как если бы к вам пришел лучший друг… не-е, как если бы вы пришли к лучшему другу, а ваша дочь, сестра или там жена явилась бы туда же и начала оскорблять и унижать того самого друга. А ему, другу, кроме всего прочего, еще и семейные разборки выслушивать пришлось бы. Так что старика Шина подставила некисло.
— Извини, Синдзи. — Киваю в ответ. Не говорить же, что все нормально. — Я прослежу, чтобы она… раскаялась. — Ох, мать же ж. Впрочем, туда ей и дорога.
Ладно, надо сменить тему. Затушив сигарету, я обратился к старику:
— Кента-сан, у меня к вам вопросик имеется, даже несколько, все никак задать не могу.
— Слушаю тебя, Синдзи.
— Скажите, как так получилось, что глава клана Кояма и его семья живут… здесь? Уверен, вы если захотите, замок себе можете построить, но при этом живете пусть в большом, но явно не по вашему статусу доме. Да и само место. Почему не в центре, а на окраине Токио?