Да свои же офицеры и подстроили. На флоте говорят: "Командир это человек, который мгновенно засыпает от усталости и тут же просыпается от чувства ответственности". Это и о Лячине сказано. Прикорнул он на походе, не вставая с кресла, тут-то его и подловили - быстро вырезали из старой штурманской карты крылья и нимб, пристроили и штурманским же фотоаппаратом, предназначенным для фиксации через перископ торпедированных целей, сняли.
Надо заметить, не каждый командир "термоядерного исполина" позволит такие шуточки. Но у Лячина хватало чувства юмора, и только это подвигло лодочных юмористов на "комбинированную съемку". Проснулся, сам потом немало смеялся над "Спящим ангелом".
Ангелом он, бывший боксер, конечно, не был. И нимб ему - пророчески был выдан авансом: за великое мученичество...
Он был высоким и весомым - ровно 105 килограммов. В отсеках командира звали "Сто Пятым".
- Полундра, Сто Пятый идет!
Знали, Сто Пятый за небрежность, за упущения спуску не даст - ни командиру отсека, ни последнему трюмному. Но звали его ещё и Батей, а это с давнишних времен наивысший командирский титул. "Слуга царю, отец солдатам..."
У многих из его матросов родных отцов не было, такое уж невезучее поколение, на долю которого досталась совсем не военная волна безотцовщины. Многие из его матросов хотели бы, чтобы у них были такие отцы, как Лячин, крепкие, надежные, заботливые. Сами видели, с каким старанием искоренял он в экипаже зловредный вирус "годковщины" (она же в армии - "дедовщина"). И письма их матерям не ленился писать, одних хвалил, на других просил воздействовать материнским словом. И краткосрочные матросские отпуска "не зажимал". И за питанием следил, чтоб все по норме в котел закладывалось... Потому и писали домой матросы "Курска": "Хочу служить на этом корабле до пенсии", потому и офицеры тянулись за Лячиным - на каком бы корабле тот ни служил, так за ним следом на "Курск" и переводились один за другим.
Потому его бывший сослуживец капитан 1-го ранга Виктор Суродин столь категорично заявил:
- Я уверен на все сто: минимальный шанс, и Гена спас бы экипаж. Он не из тех, кто растерялся бы.
В него верили, его уважали, его любили. И не только на корабле, не только на флоте. Город, давший имя его кораблю, всегда привечал "своего" командира, "своих" подводников по-особому тепло. Это бросается в глаза с первых же кадров видеофильма "Курск" встречается с Курском". Шефы вручали женам моряков, в том числе и Ирине Лячиной, придуманные ими ордена "За верность и терпение".
Провожая мужа в тот раз в его последний - роковой - поход, она забыла произнести свою обычную шутку при прощании: "С другими женщинами не заигрывай, и пей только воду".
Капитан 1-го ранга Геннадий Лячин войдет в историю Российского флота вовсе не как командир злосчастной атомарины. Он войдет в боевую летопись ВМФ как командир того "Курска", который - и это без всякой патетики совершил летом 1999 года поход в Атлантику и Средиземное море.
Не каждого командира корабля и не после каждого похода принимает в Кремле глава страны. Таких за последние полвека можно перечесть по пальцам: первый командир первой советской атомной подлодки - Леонид Осипенко; командир атомохода Лев Жильцов, лодка которого первой всплыла в точке Северного полюса...
Лячин о походе: "... В этом походе было всякое...
Побывали в южных широтах Атлантики, в Средиземном море. Лодка новая, и в первом же её автономном походе наиболее важно было проверить, насколько надежными окажутся её материальная часть, все жизненно важные системы, особенно в сложных условиях большого противостояния противолодочных сил флотов НАТО. А задача была - поиск и слежение за авианосными ударными группировками потенциального противника. Предстояло узнать все: состав его сил, маршруты развертывания, переходов, характер деятельности и многое другое.
И мы не давали спокойной жизни многочисленным силам противника, и к себе ощущали, мягко говоря, повышенное внимание. Нам пытались активно противодействовать в первую очередь патрульная противолодочная авиация, а также надводные корабли и подводные лодки. Мы их своевременно обнаруживали, но случалось, что и они нас засекали. У них задача была - установить за нами длительное устойчивое слежение, что мы им постоянно срывали..."
Запомним эти слова командира "Курска". Именно такая задача стояла и перед американскими подлодками "Мемфис" и "Толедо" в роковой августовский день: длительное и устойчивое слежение.
Глава шестая
"НАД НАМИ "МЕССЕРЫ" КРУЖИЛИ...
...их было видно, словно днем". Над нами кружили "орионы". Их не было видно днем, потому что днем наша подводная лодка Б-409 скрывалась ото всех и вся под толщей лазурных вод Средиземного моря. Зато ночью... Ночью мы всплывали на зарядку аккумуляторной батареи. Порой стоило только выбраться на мостик, как в выносном динамике раздавался не доклад даже - крик вахтенного радиометриста: "Работает самолетный радар! Сила сигнала три балла!!" И тут же заполошное командирское: "Все вниз!!! Срочное погружение!!!" И летишь по стальному шестиметровому колодцу вниз лишь на одних поручнях. Секунда и две её десятые - на сигание с мостика в центральный пост. Это из-за них, "орионов", столь жесткий норматив. А иначе - хана, в военное время так уж точно, а в "мирное" тоже мало не покажется. Засечет крылатый патруль, тут же вызовет и наведет противолодочные корабли, и пойдет метаться обнаруженная "букашка", как зафлаженный волк: вправо, влево, на глубину под слой "скачка"... А сверху те же "орионы" - самолеты базовой патрульной авиации - набросают буев-слухачей, да не просто так, а все по уму - барьерами, отсекающими, упреждающими, черт знает какими еще... Не оторвешься - придется всплывать; на разряженных батареях далеко не рванешь. Всплывешь и тут же угодишь в "коробочку" из чужих кораблей. Да ещё вертолет над местом всплытия уже загодя крутится, а из распахнутой дверцы торчит телекамера. И как ни загораживайся от неё пилотками, все равно не миновать показа в программе теленовостей: вот они, советские подводные пираты, у наших берегов. А то ещё приурочат "премьеру" к визиту в страну большого чина из Москвы, как сделали это французы в приезд Косыгина. "Объясните-ка нам, Алексей Николаевич, что забыла советская подводная лодка неподалеку от нашей мирной военно-морской базы в Тулоне?" И звонит Председатель Совета министров СССР своему министру обороны, а тот главкому ВМФ, а тот командующему Краснознаменным Северным флотом, и летят от незадачливого командира клочки по закоулочкам. Не видать ему ни очередного воинского звания, ни учебы в академии, ни ордера на квартиру... А все они, "орионы" проклятые...