Главный же вывод был таким: Россия не утратила возможности в целях собственной безопасности и своих национальных интересов обеспечивать свое активное военное присутствие во всех точках Мирового океана и по-прежнему её атомный подводный флот является надежным ракетно-ядерным щитом нашей великой морской державы".
Глава восьмая Из оправданий на Страшном суде президент Я - президент, и ничто человеческое мне не чуждо. А шапка Мономаха и в самом деле тяжела. Я устал, как трансформатор, на который подали слишком высокое напряжение. Я взял небольшой тайм-аут и позволил себе передышку в Сочи. Когда мне доложили о неполадках с атомной подводной лодкой на Севере, я, конечно же, сразу вспомнил о Чернобыле. Не дай нам бог подобной катастрофы! Но меня уверили, что Чернобыля не будет, что реакторы заглушены. Сразу отлегло от сердца... Да, только потом я спросил о людях... Но ведь никто не произнес слова "катастрофа". Если на корабле - "неполадки", то это технические проблемы. Конечно, и при "неполадках" возможны жертвы. Но мы живем в огромной и обветшавшей стране, каждый день мне докладывают о пожарах, авариях, чрезвычайных происшествиях. К этим скорбным сводкам невольно привыкаешь. Но этот доклад царапнул душу - я только что был на Северном флоте, я выходил в море на атомной подводной лодке и даже рискнул погрузиться на ней. Я сделал это вовсе не из любопытства, хотя, как сыну моряка-подводника, мне было интересно узнать, что ощущал отец, уходя под воду. Я видел, с какой надеждой смотрели на меня моряки; побывать на корабле, сказать воодушевляющие слова и уйти - этого было мало. Они чего только не наслушались за последние десять лет. Нужен был поступок, хоть небольшое, но действие - выйти с ними в море. Меня отговаривали советники и охрана, нельзя рисковать первым лицом государства, ведь любой выход в море, тем более на подводной лодке, - это риск. О, как я сейчас понимаю, сколь правы они были! Но я настоял на своем. Мы вышли и погрузились.
Никто из моих предшественников на высшем посту государства никогда этого не делал. Я обязан был это сделать, ибо вселить веру в этих людей, убедить их в необходимости служения России можно было только таким образом. Они поверили в меня, а я в них... И вдруг как гром среди ясного неба "Курск"!
Как и все мы, я не хотел верить в самое худшее. Тем более что первые доклады внушали некоторый оптимизм. Теперь мне пеняют, что я должен был немедленно прервать отдых и лететь к месту происшествия. Повторюсь, Россия огромная страна, каждый день в ней происходят какие-то бедствия. Не президентское это дело - срываться с места по каждому, пусть и очень трагичному, случаю и лететь - сегодня на Крайний Север, завтра на юг, послезавтра на Дальний Восток... Для этого есть МЧС и специалисты. Но кто мог подумать, что эта трагедия растянется на томительные недели?! Что она заставит вздрогнуть весь мир?
Я и сейчас убежден, что мне не надо было лететь в Видяево в самые первые дни беды. Там шла напряженнейшая работа специалистов, и мое появление несомненно осложнило бы её, отвлекло от спасательных работ командующего флотом. Другое дело, немедленное возвращение в Москву... Оно вряд ли реально способствовало бы успеху. Это был скорее ритуальный акт, чем деловой шаг. Он уберег бы меня от нападок моих противников. Но я промедлил, ожидая в Сочи хоть каких-нибудь обнадеживающих новостей. Когда я понял, что их не будет, я велел готовить самолет к полету в Москву...
Нечаянное послесловие:
"Капитан 3-го ранга Андрей Милютин (командир дивизиона живучести на "Курске". - Н.Ч.) в свою последнюю весну стоял перед выбором: продлить контракт или распрощаться с флотом, - сообщает питерский собкор "Трибуны" Ирина Кедрова. - Ведь офицерского жалованья еле-еле хватает, чтобы прокормить маленькую дочку. Но когда выбрали нового президента, решил остаться, и не он один. Моряки возлагают на Путина большие надежды, ждут от него "царского благословения". "У государства две руки - флот и армия". За свой выбор Андрей и его друзья заплатили жизнью. За ложь, оскорбившую их гибель, тоже придется платить".
КОМАНДУЮЩИЙ ФЛОТОМ
Знал бы кто, в каком состоянии я принял флот. Но я его принял, потому что надеялся и надеюсь привести его в должный вид.
Я знаю, что такое быть оплаканным своими родителями...
Если бы только удалось осушить шахту аварийного люка! Наши спасатели несомненно бы вошли в отсек и, была бы там хоть одна живая душа, вывели бы её к солнцу.
Но чутьем подводника, интуицией, всем своим корабельным опытом я знал, точнее, догадывался - в живых на третьи, а может, уже и на вторые сутки после такого взрыва никого не было. Но я не имел права руководствоваться этим чутьем. Я положил себе: пока не будут вскрыты люки выходной шахты, не сметь думать и говорить, что живых на "Курске" нет.
Нечаянное послесловие:
"Ну нельзя в самом деле допустить, чтобы наши атомные крейсера и впредь спасали норвежцы, голы за "Спартак" забивали бразильцы, а Кремль ремонтировали албанцы - на том основании, что у них это лучше получается! восклицает мой коллега Владимир Мамонтов из "Комсомолки". - А в это время наши глубоководные водолазы по контракту чинят арабские нефтяные платформы, хорошие футболисты забивают голы за "Рому", а гениальные программисты штурмуют офис Билла Гейтса... Дело не в том, что у нашей страны нет гаечного ключа, которым можно открыть люк. Дело в том, что у нас нет страны. Одна закончилась, а другая ещё не построена. И её надо строить, несмотря ни на какие испытания, а вернее, как раз смотря, вникая, учась извлекать уроки".
ОТЕЦ ПОДВОДНИКА
Я сам служил на лодках. Мне повезло - я остался жив. Но я бы, не задумываясь, подарил все свое везение сыну. Я бы немедленно поменялся с ним судьбой, если такое было возможным. Я сказал бы Богу: "Дай мне сейчас оказаться там вместо моего сына. Отпусти его. Спаси и сохрани ценой моей жизни". Но я израсходовал весь свой запас счастливых случайностей, да так, что и сыну не осталось.
Мне плевать, что вы городите в свое оправдание. Мой сын погиб не на войне - в полигоне. И вы не смогли его спасти. Я не хуже вас знаю, в каком состоянии теперь флот. Но почему же вы, занимая высокие должности, никак не спасали его? Почему дали довести морскую силу России до такого состояния?