Выбрать главу

С чего мы начнем свое великое очищение? С подъема "Курска"? С подъема К-27? С подъема затопленных ядерных реакторов ледокола "Ленин"?

Глава восьмая

НЕПРОЧНЫЙ КОРПУС...

В сентябре из поселка Видяево разъехались последние родственники погибших подводников. Я возвращался на автобусе, который был подарен курянами экипажу атомного крейсера "Курск". Теперь крейсера нет, а автобус остался. Такие дела... В салоне беседовали военные психологи, врачи-психиатры из Военно-медицинской академии. Они покидали поселок последними из всех, кто прибыл сюда по зову беды. Кстати, вместе с ними работала и дочь министра МЧС Шойгу. Я разговорился с полковником-медиком доктором наук, питерским психиатром Владиславом Шамреем.

- История отечественной психиатрии не знает ещё столь массированного воздействия средств информации на и без того травмированную психику людей, потерявших своих близких. Некоторые из них были в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Многие родственники уже пережили прощание со своими близкими в Видяеве, выдержат ли их нервы ещё одни похороны?

В дни, когда водолазы прорезали в корпусе "Курска" отверстия для того, чтобы извлекать из отсеков тела погибших подводников, молвил свое возмущенное слово один из самых опытных российских судоподъемщиков контр-адмирал-инженер в отставке Юрий Сенатский (на его счету подъем с глубины 200 метров затонувшей подлодки С-80):

"Если бы мне предложили сделать все, чтобы исключить возможность подъема "Курска", я бы поступил так, как сейчас поступает ЦКБ "Рубин" с благословения вице-премьера Клебанова, - заявил Юрий Константинович в "Аргументах и фактах". - А поскольку и академика Спасского, и вице-премьера Клебанова заподозрить в неразумности или злом умысле трудно, то остается думать, что они вполне осознанно и довольно грубо прячут концы в воду...

Мой без малого 40-летний опыт спасательных и судоподъемных работ позволяет делать подобные утверждения... Первостепенной заботой спасателей и судоподъемщиков должно быть сохранение, а может быть, и восстановление утраченной герметичности. В этом свете решение по прорезанию больших отверстий - окон в легком и прочном корпусах - выглядит убийственным.

Во имя чего идет эта лихорадочная бестолковая спешка? То, что сейчас делается, приведет к ещё большим страданиям родственников погибших подводников, а сам "Курск" сохранит тайну своей гибели и останется на дне Баренцева моря".

Того же мнения придерживается и заведующий научно-исследовательской лабораторией повышения эксплуатационных качеств судов и подводных объектов Санкт-Петербургского государственного морского технического университета Владимир Тарадонов. Он говорит о том, что прорезать "окна" в прочном корпусе "Курска" нецелесообразно, так как это резко затруднит подъем субмарины. Ослабленный корпус может переломиться при подъеме, да и невозможно станет нагнетать воздух в отсеки с ненарушенной герметичностью, которые могут с успехом сыграть роль "внутренних понтонов" и значительно облегчить подъем гигантской субмарины.

Оба специалиста, безусловно, правы: огромный подводный крейсер с брешами в прочном корпусе не поднять. Я не думаю, что их будут прорезать для того, чтобы академик Спасский смог "спрятать концы в воду". В подобной ситуации "Рубину" просто нечего прятать, ибо он меньше всего виноват в гибели "Курска". Другое дело - надо ли вообще поднимать атомный ракетоносец?

Если мы хотим поднять "Курск" для того, чтобы оздоровить радиационно-экологическую обстановку в Баренцевом море, то - и тут абсолютно прав контр-адмирал Мормуль - надо сначала поднять те ядерные реакторы, что были затоплены в наших арктических морях в годы советского экологического беспредела.

Если мы хотим поднять "Курск" для того, чтобы понять, что его погубило, то и это не удастся, поскольку первого отсека, где могли бы сохраниться какие-либо следы первопричины взрыва, почти не существует. Аналог того, что произошло на "Курске", - подводная лодка Б-37: в 1962 году при стоянке в базе на ней рванули торпеды. И хотя подводная лодка была полностью предоставлена военным криминалистам, до сих пор нет однозначного мнения о первопричине взрыва, как нет безоговорочных выводов и по большинству подводных катастроф - будь это гибель американской атомарины "Скорпион" или печальной памяти "Комсомольца".

В подводных катастрофах нам становятся известны - в лучшем случае лишь фатальные следствия роковых первопричин, но никак не сами первопричины.

Наконец, если мы хотим поднимать "Курск" для того, чтобы извлечь из отсеков тела погибших и предать их земле, то и это благое дело обречено на неудачу, поскольку останки далеко не всех подводников отыщутся да и предстанут в целостном виде. Взрыв был колоссальной мощи... А лучшей гробницы, чем та, в которой они сейчас находятся, у них на суше не будет.

Гибель "Курска" всколыхнула все российское общество. Медики спорят с атомщиками; атомщики и медики - с моряками; спасатели и инженеры-судоподъемщики - с теми, и с другими, и с третьими.

Вдруг выяснилось, что одно из самых современных спасательных судов "Анадырь", ходившее под военно-морским флагом России, продано в Турцию, где уникальное оснащение с успехом применяется в нефтяных работах на морском шельфе. "Анадырь" до недавнего времени входил в состав Тихоокеанского флота. "Сделку века" осуществили два тыловых адмирала, которыми весьма заинтересовалась военная прокуратура. Надолго ли хватит этого государственного интереса? Но отрадно и то, что вопиющее положение спасательных служб привлекло к себе внимание властных структур.

Как бы не решилась в спорах специалистов посмертная судьба "Курска", последнее слово остается за Баренцевым морем. А оно пока против подъема всеми своими штормами. Тем не менее, вопреки мнению специалистов и прогнозам синоптиков, Илья Клебанов заявляет, что работы будут начаты, несмотря на погодные условия в Баренцевом море. Такое впечатление, что никто не в силах остановить запущенную машину, несмотря на бессмысленность её трудоемкой работы. Такое впечатление, что все делается для того, чтобы умиротворить обличительную прессу, которая, конечно же, не упустит случая обвинить Путина в том, что он не держит слова. Обещал поднять - поднимай!