Не думаю, что Пентагон бы в подобной ситуации позволил то, что позволено было российским телерепортерам, - вести прямой репортаж с места гибели атомохода. У адмиралов с берегов Потомака давно заготовлена для настырной прессы универсальная формула: "Мы никогда не комментируем действия своего подводного флота". "Никогда"! - понимаете, это наша традиция, и нет причин нарушать её в данном конкретном случае. Очень удобно - традиция! И никому в голову не приходит мысль возмущаться закрытостью военного ведомства США. Умалчивается даже о том, какие именно подводные лодки находились в российских полигонах в дни учений Северного флота. Верьте нам на слово: "Ни одно военное судно США не было вовлечено в происшествие с "Курском". И верьте нашим сонарам. Что расшифруем и что огласим (официально или неофициально в виде "утечки информации"), в том и будет разгадка гибели русского подводного крейсера. А для тех, кто засомневается - коронная фраза - "мы никогда не комментируем"...
А мы комментируем. Да так, что покойники в затопленных отсеках переворачиваются... Я не удивлюсь, если в следующий раз (не дай бог ничего подобного!), при иной экстремальной ситуации тот же начальник пресс-службы Северного флота заявит наседающим на него журналистам: "Господа, мы не комментируем действия своего флота! Отныне это наша новая традиция".
На международном конгрессе моряков-подводников я подошел к бывшему командиру американской подводной лодки "Халибат" капитану Муру. Эта субмарина тридцать два года назад была направлена на поиски бесследно сгинувшей в Тихом океане советской подлодки К-129. Об этом сообщалось в открытой печати. Мне нужно было кое-что уточнить, но Мур, сказал, что он не уполномочен давать каких-либо сведений о том походе. Прошлым летом я обратился к бывшему командующему подводными силами Израиля контр-адмиралу Микаэлу Кесари с просьбой поделиться своей личной версией гибели израильской подводной лодки "Дакар", останки которой были обнаружены спустя более тридцати лет в восточной части Средиземного моря.
- Я не имею права излагать никаких версий, - ответил израильский адмирал.
А мы трясем за грудки наших адмиралов, возмущаясь тем, что у них могут быть какие-то военные тайны от корреспондента газеты "Московская моська". И вот выводят старательно на чистую воду этих коварных и кровожадных флотоначальников: сенсация за сенсацией - вокруг затонувшего "Курска" шныряют водолазы спецназа, заметают следы, собирая осколки попавшей в подводный крейсер ракеты... Охотно допускаю мысль, что боевые пловцы ГРУ или иного ведомства уже обследовали носовую оконечность "Курска". Они просто обязаны были это сделать, чтобы выяснить размеры разрушения, чтобы найти возможные обломки легкого корпуса иностранной подводной лодки, наконец, попытаться изъять наисекретнейшие шифродокументы, если они сохранились после чудовищного взрыва, блоки секретной электронной аппаратуры, если от них хоть что-то осталось.
"Обломки попавшей в лодку ракеты" навсегда останутся не на морском дне, а на совести ретивых "разоблачителей".
Капитан 1-го ранга запаса Георгий Баутин позвонил из Ульяновска, где он живет, в редакцию:
- Мне непонятно, почему депутаты нашей Госдумы вроде Немцова, столь озабоченные судьбой "Курска", даже не пытаются сделать запрос в американское посольство о состоянии носовой части подводной лодки "Мемфис", на которое пало столь тяжкое подозрение? Это что - очень секретно? Требовать, чтобы британцы или норвежцы обследовали российский корабль из состава стратегических сил - в порядке вещей. Но где же ответный шаг? Где та открытость и то взаимное доверие, о которых прожужжали нам все уши господин Немцов с компанией? Может быть, ему - как-никак бывший физик доверят посмотреть в щелочку в заборе, ограждающем военно-морскую базу, где стоит "Мемфис"?
Однако посмотреть на "Мемфис" доверили лишь одной норвежской журналистке, которая никаких царапин, вмятин и разрушений на нем не обнаружила.
С "Курском" флот потерпел не одну, а сразу две катастрофы; вторую информационную. Как флот не был готов к спасательным работам, так же военное ведомство в ещё меньшей мере было готово к информационной обороне, политике, тактике - все едино. А ведь уже был печальный опыт "информационной Цусимы" с "Комсомольцем"!..
Понятно стремление властей "не пугать народ" в первых сообщениях, смягчить их как только можно, заменив слово "катастрофа" на "неполадки" или вместо "упал на грунт" сказав "лег на дно". Но как можно было лепить в официальных заявлениях о том, что с экипажем установлена двусторонняя связь, что на затонувшую подлодку "подается кислород и топливо"?! Какое топливо может подаваться на атомоход? Ядерное? По шлангам? Или, может быть, соляр подавали для успешного всплытия? С этой идиотской лжи началось привычное недоверие народа к "сводкам Информбюро".
Но и это можно было бы пережить. Дальше донельзя обидный непростительный! - скандал со списком членов экипажа "Курска". Он должен был появиться прежде всего на страницах правительственной "Российской газеты" и главного военного издания - "Красной звезды", но никак, да ещё с такой скандальной подачей - "мы купили его у одного из офицеров флота!", в иных таблоидах.
Потом специалисты информационной службы военного ведомства оправдывались: мы не хотели публиковать список моряков "Курска" до окончательного выяснения их судьбы; если бы мы дали его до завершения спасательных работ, все бы решили, что это - посмертный список и никаких надежд нет.
Жалкий лепет. Имена членов экипажа "Курска" должны были быть обнародованы сразу же, как только прозвучало название аварийного корабля. Никто бы не воспринял его как преждевременный мартиролог, если бы он был предварен хотя бы такой фразой: "Эти люди сейчас борются за живучесть своего корабля, и мы делаем все, чтобы помочь им". По крайней мере матери, чьи сыновья служат на других кораблях, не стали бы хвататься за сердце при словах "авария на подводной лодке".