– Непременно, дружище, ведь ты этого достоин, – Роберт хлопнул его по плечу. – Возвращайтесь домой, а я задержусь. Нужно побольше узнать о том, что происходило здесь вчера вечером.
.
Девочек учат быть настоящими только наедине с собой.
В присутствии других, даже близких, нужно сохранять спокойствие, держать спину ровно и вести себя подобающе. Что бы ни случилось, следует оставаться в маске, быть невозмутимой снаружи, даже если внутри все кричит от боли. Нельзя лишний раз вспоминать о том, что причиняет страдания, чтобы не усугублять их и не делать заметными для окружающих. Но когда вокруг никого нет, можно, наконец, позволить себе снять маску и мысленно встретиться со своей бедой: обдумать ее, осознать, оплакать…
Кейт зажгла вторую свечу, сломала сургучную печать и, развернув письмо, пробежала глазами по ровным, красивым строчкам. «Я, Аманда Луиза Маккейн, урожденная Спенсер, вдова полковника Джеймса Г. Маккейна, выполняя волю покойного супруга и от своего имени, даю разрешение на брак моей дочери Кэтрин Роуз Маккейн с мистером Артуром Дж. Алленом… Право сопровождать невесту и засвидетельствовать законность церемонии бракосочетания поручаю моему брату, мистеру Грэму Н. Спенсеру». Число и личная подпись миссис Маккейн.
Перечитывать она не стала. Просто сунула уголок письма в пламя свечи и подождала, пока материнское благословение не превратится в черные ошметки пепла над бесформенной лужицей расплавленного сургуча. Потом села на край кровати и уронила голову на руки. Самый близкий, родной человек предал ее. Отец, будь он жив, ни за что не допустил бы этого, и не только из-за своей прямоты и честности: похоже, в семье он был единственным, кто ее действительно любил.
Кейт не могла обвинить мать в душевной черствости: она видела, с какой заботой и нежностью та относится к сестрам, как искренне привязана к ним. И не понимала, почему именно к ней Аманда Маккейн всегда была равнодушна. Неужели все дело в том, что она не хотела больше детей? Или в том, что Кэтрин внешне и по характеру была похожа на отца? Но разве это повод отвергнуть, пусть не особо желанного, но своего собственного ребенка?
А может, я просто все делала не так?
Не так разговаривала, не так себя вела, не так улыбалась. Ведь она то и дело повторяла, что я упрямая, своевольная, слишком гордая и вечно все делаю ей назло.
Может, я не заслуживала любви. Что если я вообще недостойна быть любимой?
Как Кейт ни старалась сдержаться, глаза ее наполнились влагой, которая перелилась через край и заструилась по щекам.
Да, дядя Грэм всегда был расчетливым и двуличным, но сейчас его вероломство стало для нее настоящим ударом. Да, она избавилась от грозящего ей замужества, но осталась здесь, на краю света, совсем одна. Кроме Мэри, у нее тут нет никого из близких… и, возможно, не будет, если человек, который мог бы стать для нее всем, не захочет что-либо менять.
Мысли о Роберте вновь растревожили душевную рану, которая пугала своей глубиной. Что-то с ними было не так, что-то шло неправильно… но Кейт понятия не имела, что именно и как это исправить. Ощущение было такое же, как на корабле, когда она смотрела на звезды. Вроде бы все так, как должно быть… и в то же время – иначе. Крошечная неточность, фальшь, которую трудно заметить.
А может, как верно сказала Мэри, неправильность эта кроется в ней самой?
Кейт со стоном закрыла лицо ладонями.
Сильные люди предпочитают давать волю чувствам в одиночестве. Но сейчас она что угодно отдала бы за то, чтобы не оставаться со своей болью один на один.
.
Обсудив с губернатором подробности происшествия, Стейн поблагодарил мистера Айвора за ужин, пожелал ему доброй ночи и в глубокой задумчивости покинул столовую. Он хотел отправиться в библиотеку, посмотреть, есть ли там что-нибудь подходящее для чтения, но понял, что мысли об убитой женщине не дадут ему сосредоточиться на чем-то другом. В этом деле и правда было немало странностей. Если проститутка не угодила клиенту или, как предположил господин Пелисье, ограбила его, он вряд ли стал бы ее убивать: скорее, избил бы и вышвырнул вон из паба – но перед этим, конечно же, забрал свои деньги. Следов побоев на теле не было – ни порванной одежды, ни синяков или царапин, только отпечатки больших, сильных пальцев на шее несчастной. Возможно, мужчина был пьян и плохо соображал, что делает, но даже в изрядном подпитии он не стал бы совершать убийство на улице, а опытная продажная женщина вряд ли пошла бы с таким на задворки дома, где, как было сказано, ее потом и нашли. Если бы он затащил ее силой, остались бы следы; если бы убийство совершили в другом месте и тело перенесли туда позже, это также было бы видно – например, по одежде, если жертву волокли по земле. Странно, очень странно… слишком много загадок для такого, казалось бы, несложного дела.