Доктор настолько погрузился в размышления, что даже не почувствовал боли, пока поднимался по лестнице в свою комнату. Только открыв дверь, он опомнился и увидел, что совершил ошибку: эта спальня больше не принадлежала ему, его ждала комната внизу, с видом на океан, он просто об этом забыл, а здесь… здесь, на краю кровати, где он провел предыдущую ночь, горько плакала девушка в голубом платье, мисс Маккейн – их представили друг другу сегодня перед обедом, но он видел ее еще раньше, на корабле. Неловкая ситуация… Стейн застыл на пороге, мисс тоже замерла, потом отвернулась, пытаясь спрятать заплаканное лицо и, видимо, надеясь, что нежданный гость извинится и оставит ее в покое. Плечи мисс вздрагивали, и доктор вдруг понял, что не сможет просто уйти и ничего не сделать. Пусть правила приличия горят в аду: он по себе знал, какой невыносимой может быть боль, когда разделить ее не с кем.
Стейн подошел и неуклюже опустился рядом. Девушка слабо отмахнулась, давая понять, чтобы он уходил, но доктор молча взял ее за руку и притянул к себе. Едва касаясь, погладил по распущенным светлым волосам – не с холодным врачебным участием, а так, будто она была его младшей сестрой или дочерью.
– Все будет хорошо, – прошептал он, склонившись к ее уху. – Даже если кажется, что это невозможно, просто поверьте. Ночь темнее всего перед самым рассветом, и когда он наступит, вы поймете, что жизнь продолжается, несмотря ни на что…
.
За окнами показалась луна, и Мэри-Энн поняла, что сегодня Стейн вряд ли придет за книгой. Она отложила сборник поэм Мильтона, задула свечу и не спеша направилась в свою спальню, которая находилась рядом со спальней Кейт. Мэри как раз собиралась заглянуть к подруге и пожелать ей спокойной ночи, когда заметила, что дверь в ее комнату приоткрыта и оттуда доносится чей-то шепот. Девушка остановилась в недоумении, потом осторожно, на цыпочках, приблизилась и заглянула внутрь… В первый миг она не поверила своим глазам. Потом отшатнулась, словно на нее выплеснули кувшин ледяной воды. Хватаясь дрожащими руками за перила, Мэри сбежала вниз по ступеням, постояла немного в темном коридоре, приходя в себя. Затем медленно поднялась наверх и юркнула в свою спальню, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Зажигать свечи не хотелось. Даже с закрытыми глазами она продолжала видеть, как доктор Норвуд обнимает ее подругу и что-то ласково шепчет ей на ухо. А в голове все громче звучал вопрос: «Господь всемогущий, неужели он выбрал Кэтрин?!»
[1] Старинная английская морская песня «Spanish Ladies».