Привычный к падениям Сивцов вверил себя в руки Господа, как он обычно и делал в таких случаях, и полетел головой вперёд. Ровно через двадцать три сотых секунды полёта голова удачно врезалась в чей-то мягкий живот, который очень бережно погасил инерцию Фёдора. Обладатель живота немелодично взвыл и свалился на кого-то, восхищённо матерящегося на полу.
Видимо, такого приключения в пути не ожидал никто, — всем было весело и немножко больно. Особенно радовали всех присутствующих копошащиеся по ту сторону решётки милиционеры: при ударе их чувствительно приложило о железную стену фургона и сейчас они, тихо постанывая и ругаясь вполголоса, искали улетевшие в угол автоматы.
Со стороны кабины в фургон заколотили кулаком, затем зажглась сигнальная лампа — видимо, водителю и лейтенанту требовалась помощь с машиной. Один из «приложенных» милиционеров, найдя, наконец-то, своё оружие подошёл к двери, ведущей наружу, и ловко открыл её одной рукой, зажав автомат под мышкой. В тот же момент чья-то сильная рука не менее ловко выдернула его из фургона с такой скоростью, с какой немного полноватый охранник перемещался, наверное, впервые в жизни. На улице раздался какой-то глухой удар, вскрик, и внутрь потёк пьянящий зимний воздух.
Второй конвоир, почувствовав неладное, развернулся к двери, держа в руках автомат, но густой бас с улицы так серьёзно произнёс: «Не балуй!», что он тут же положил оружие на пол и поднял руки. Видимо, у человека снаружи были ещё какие-то средства убеждения, кроме тяжёлого баса, потому что милиционер безропотно, повинуясь невидимому остальным жесту, подошёл к открытой двери и спрыгнул из фургона в неизвестность. Из неизвестности донёсся ещё один глухой удар, а затем света внутри опять стало не хватать — проём закрыла чья-то огромная туша.
Туша немного погремела ключами, открыла решётку и проворчала:
— Мальборо, Турист, вы тута? Хорош прохлаждаться, времени в обрез, — и обладатель мощного голоса и не менее могучего торса, никого не дожидаясь, пошёл к выходу из машины.
— Быня, ты где, живой? — спросил Мальборо, собираясь выходить и вглядываясь вглубь тёмного фургона. — Не убился?
Видимо, он ждал ответа от Сивцова с какой-то другой стороны, потому что когда Фёдор, лежавший у самой ноги спрашивающего, схватил его за эту самую ногу и как можно бодрее просипел голосом удавленника: «Живой!», Мальборо страшно закричал и вывалился наружу. Следом выполз Фёдор в сиротских кроссовках и костюме-тройке, произведя в рядах встречающих некоторый фурор своим эффектным появлением.
Его взяли под руки двое молодцев и поставили на дорогу около машины.
— Это кто? — изумился обладатель баса, стоявший напротив двери зарывшегося носом в снег «автозака». Похоже, во встречающей делегации он был за старшего.
— Это Быня, — не совсем понятно объяснил появившийся из нутра фургона Турист. — Он классный.
— Понятно… — пробормотал так ничего и не понявший «басист». — Он что же, с нами поедет?
— Обязательно, — успокоил его Турист. — Да помогите вы Мальборе — он же у вас сейчас там замёрзнет!
Все посмотрели на Мальборо. Тот пытался на четвереньках выбраться из огромного сугроба на обочине, в который неаккуратно улетел из высоко расположенной двери фургона, но у него ничего не получалось — Мальборо бил кондратий.
В этот момент сзади тихо подъехали и встали прямо за милицейским грузовиком две легковые машины.
— Давайте в тачки, быстро! — приказал обладатель баса. — Там тёплая одежда и водка. А мы пока мусоров внутрь этого катафалка закинем — а то ещё, не дай бог, околеют на улице, пока в себя придут.
Направляясь к машинам, Фёдор ещё раз оглянулся на фургон: хоть двери и были открыты настежь, но желающих бежать больше не нашлось — изнутри не доносилось ни звука. Два дюжих парня ловко закинули лежащих на снегу охранников внутрь «автозака» и, захлопнув за ними дверь, тоже побежали к легковушкам.
Вышедший из одной машины навстречу Сивцову парень протянул ему тяжёлый, но очень тёплый полушубок и жестом пригласил садиться в машину. Закутавшись в овчину, Фёдор с трудом влез на заднее сиденье и, немного повозившись, устроился с приемлемым комфортом. На него снова пахнуло привычной жизнью, обычными удобствами и свободой. Дверь открылась, и рядом с Сивцовым втиснулся Турист. Спереди, почти одновременно, свои места заняли водитель и ещё какой-то парень. Машина резво взяла с места и, обогнув зарывшийся фургон, ходко покатила по зимней загородной дороге. На улице только-только начинало светать, в свете фар красиво искрился снег. Слева, сквозь деревья, светили огни недалёкой станции, до которой этапируемые сегодня так и не доехали.