— Это какие такие мысли?!
— Ну… — «Что ты дурочка неполноценная». — Эмм… Ну а вот об этом ты сама подумай.
— Подумай, подумай, — скривилась она. — Да плевать на это, ты ведь не посторонний, почти член семьи, уж с тобой я могу вести себя как угодно.
Вот, блин, счастье-то какое!
На пороге соседней комнаты появилась Кояма Кагами — мать семейства, умница, красавица и просто изумительная женщина.
— Ребята, мыть руки, и за стол.
— Уже бегу, мам. — И, отцепившись от моей шеи, Мизуки ускакала в глубь дома.
— Как скажете, Кагами-сан, — ответил я, поклонившись в знак приветствия. — Выглядите, как всегда, прекрасно. — Комплимент женщине никогда не лишний: и мне не трудно, и ей приятно.
— Ох, Синдзи, ловелас ты малолетний, беги уж быстрей руки мыть.
Зайдя в гостиную, я усмехнулся: в токономе, нише внутри стены дома, где обычно стоял телевизор, сегодня находился горшок с японской пальмой, она же цикас, а на центральной стене висел черно-белый рисунок с изображением каких-то дядек и листьев той же пальмы. Если кто не знает, герб школы Дакисюро — именно пальма, точнее, листья пальмы. Которые, в свою очередь, являются символом победителей.
Где-то минут через десять, когда первый голод был утолен, Кояма Кента — крепкий еще шестидесятидевятилетний мужчина, дед Шины и глава семьи, начал наконец разговор, ради которого меня сегодня и пригласили.
— Синдзи, ты уже решил насчет старшей школы? — Старик Кента смотрел на меня внимательно и строго, всем видом показывая, что вопрос более чем серьезный.
В принципе, я уже давно определился с тем, что пойду в старшую школу, для легализации это необходимо. Но уж точно не туда, куда ходит Шина. Однако говорить об этом родным Шины мне было как-то неловко. И вот тут я совершил ошибку. Можно было найти десяток причин, почему я хочу идти в другую школу, я же выбрал самый дебильный ответ:
— Да, решил. Я много думал и решил закончить обучение на средней школе.
— И по какой причине, позволь узнать? — на лице дедка мелькнула улыбка. — Ты ведь прекрасно знаешь, что дальнейшее обучение очень важно.
— Все как всегда, Кента-сан, все как везде, у меня просто нет денег, чтобы оплачивать школу. — С деньгами у меня сейчас все несколько иначе, но старик знать об этом не может, а значит, и подловить меня на этом тоже не может. — Так что я решил, что лучше мне пойти работать.
— Что ж, в таком случае все решено. Готовься к поступлению в старшую школу Дакисюро, Синдзи.
— Че?
— Если проблема только в деньгах, а проблема только в этом, насколько я понял, то можешь не беспокоиться, деньги найдутся, — улыбнулся дед.
Так, понятно. Вот в чем дело. Оказывается, что все их телодвижения были из-за банальной жалости! Нет, я парень не очень гордый, во всяком случае, когда у меня были трудные деньки, я проглатывал свою гордость и принимал чересчур частые приглашения на обед или ужин. И когда Кагами-сан приносила разные вкусные блюда, якобы для того, чтобы дитё не питалось одной лапшой, я улыбался и благодарил. Но всему есть предел. И даже моя гордость порой начинает бунтовать.
— Кента-сан, я вам очень благодарен за ваше участие, но нет. Я не могу принять вашу помощь. — Мне стоило определенных усилий, чтобы не взорваться и не натворить глупостей. — Я… не нуждаюсь… в общем, нет. Спасибо, конечно, но нет.
Очень хотелось что-нибудь сделать, сказать что-нибудь злобное, надерзить, выдать парочку сарказмов или, к примеру, бросить палочки для еды на стол и молча уйти — в общем, хоть как-нибудь выразить свое отношение к данной ситуации. Сложность была еще и в том, что в прошлой жизни я не привык скрывать свои чувства. Нет, я умею их контролировать и скрыть их, если надо, тоже умею, все же чему-то меня обучали. Но при этом я оставался Разрушителем, а не каким-нибудь шпионом, и главной моей специализацией была сила, а после определенного этапа моего развития — сила немалая. У меня просто не было причин скрывать свои эмоции, ибо я чувствовал за собой силу.
Для многих, учитывая мой характер, я был весьма неприятным человеком, но даже мое начальство с этим мирилось, потому что понимало: люди моего уровня — профессионалы, они знают, что такое субординация, и они не предают. Даже после встречи с моей будущей женой ничего не изменилось. Светик полюбила меня таким, какой я есть, а ситуация, в которую я попал после нашей женитьбы, вылилась в банальную войну против всех, но никак не в шпионские игры. Так что успокоиться мне стоило определенных усилий, даже не успокоиться, а просто ничего не делать. Ведь злость, по сути своей, была не так уж и сильна, ее я быстро задавил, а вот вредность моя требовала выхода.