— А как ваше правительство относится к этой шайке, которая воюет то с большевиками, то с китайцами?
— Моё правительство шайки генерала Унгерна просто не замечает. Об этом можно прямо сказать на страницах вашей газеты...
Когда же подобные вопросы на станции Даурия иностранными журналистами задавались атаману Семёнову, главнокомандующему белой Дальне-Восточной Русской армии, тот отвечал так:
— Азиатской конной дивизии у меня больше нет.
— Как нет, господин атаман? Целой дивизии нет?!
— А так нет, и всё тебе. Она пропала. И где находится генерал Унгерн со своими азиатами — я лично не знаю.
— Тогда вы можете сказать, что затеял генерал Унгерн?
— Он, как мне доложила контрразведка, решил втянуть меня в большую войну.
— В большую войну? С кем именно?
— С известной вам Дальне-Восточной республикой. Её правительство красное, и оно поспешит разорвать со мной заключённые ранее мирные соглашения. Такое ожидается если не сегодня, то завтра.
— А вы, господин атаман, намерены искать пропавшую у вас конную дивизию?
— Где искать? В монгольских пустынях и степях? Где и телеграфа-то нет. Да это прямое сумасшествие, господа корреспонденты...
Досужливые иностранные журналисты пробовали осаждать с подобными вопросами и нового командующего Дальне-Восточной Русской армии генерала Вержбицкого. Но тот со всей вежливостью отказывался за неимением свободного времени от хотя бы минутного интервью. Однако каждый раз начальник армейского штаба, извинившись за своего командующего, охотно давал корреспондентам ознакомиться с приказом по армии, подписанным генералом Вержбицким:
«Начальник Партизанского отряда генерал-майор Унгерн, не соглашаясь с политикой последних дней атамана Семёнова, самовольно ушёл с отрядом к границам Монголии, в район юго-западнее города Акши. Почему генерал-майора Унгерна и его отряд исключить из состава вверенной мне армии».
Приказ за №463 от 29 сентября 1920 года был объявлен по всем войскам белой Дальне-Восточной армии. Сам Унгерн узнал о нём гораздо позднее. И высказал при своих штабистах только одно-единственное замечание:
— Нельзя Азиатскую конную дивизию называть партизанским отрядом.
— Но ведь был же на сей счёт приказ главнокомандующего всеми вооружёнными силами Российской восточной окраины?
— Был, ещё в марте этого года. Но атаман Семёнов, при всём моём уважении к нему, не понимает, что партизанскому отряду было не взять Ургу и Халху. А вот дивизия такую задачу решила.
— Тогда что нам ответить на этот приказ, Роман Фёдорович?
— А ничего. Мы не подчинялись генералу Вержбицкому ещё до этого глупого приказа. Теперь над нами нет и атамана Семёнова.
— А если он начнёт присылать нам свои распоряжения?
— Он этого не сделает.
— Почему вы так считаете?
— Потому что Семёнов не из глупых людей. И хорошо знает народную пословицу о том, что с возу упало, то пропало...
И всё тут. В списках белой армии Азиатская конная дивизия больше не числилась даже под названием отдельно действующего партизанского отряда. Она действительно 4пропала» для всех за пределами Халхи. Но только не для самой Халхи.
Так Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг самостоятельно вышел на столбовую дорогу войны, которая вписала имя потомка эстляндских рыцарей и баронов в историческую память прежде всего современной Монголии. Потом уж его стали вспоминать советские историки, но почти всегда, единодушно, за «кровавый почерк» в Забайкальском крае во время Гражданской войны. А о его военных и иных делах на земле Внешней Монголии — Халхе — Монгольской Народной Республики российские историки и исследователи стали говорить только начиная с середины 90-х годов прошлого Столетия.
Прямо скажем, у барона Унгерна в российской истории с самого начала была незавидная судьба. Нет, его не забыли. Но как вспоминали!
Что же хотел совершить белый генерал Унгерн фон Штернберг, потомок немецких рыцарей-крестоносцев, в Монголии, в почти неведомых миру степях и песках Центральной Азии? Это вопрос вопросов для многих современных исследователей жизни некоронованного императора пустыни. Один из таких историков — Н.И. Серебряников в своей книге «Великий отход» писал:
«В нём (Унгерне. — A.Ш.)... жила вера в сверхъестественное, потустороннее; он как бы принадлежал минувшим векам: был суеверен, всегда общался с ламами, ворожеями и гадателями, которые сопутствовали ему в его походах во время Гражданской войны...