К личности нашумевшего уголовным процессом в городе Ревеле владельца Гегенхельма историки и исследователи обращались не раз. После Первой мировой войны венгерский писатель Чекеи самым детальным образом изучил материалы судебного процесса и составил литературный портрет потомка эстляндских рыцарей:
…Барон был человеком прекрасного воспитания, необыкновенно начитанным и образованным и вращался в высших сферах. Он был бесстрашным моряком, знающим и трудолюбивым землевладельцем, хорошим отцом. Он был строг как к себе, так и к окружающим, однако справедлив, славился щедростью и проявлял заботу о своих людях. Кроме того, он построил церковь. При всём том он страдал ностальгией по прежней жизни и отличался нелюдимостью. Местная знать не могла по достоинству оценить незаурядную личность барона».
Если верить Чекеи, хозяин имения Гегенхельм никак не мог походить на образ того государственного преступника, который рисовался в газетных репортажах в начале правления императора Александра I. По крайней мере, в суде было доказано, что «обманного» маяка в природе не существовало, а «его строитель» никого не убивал.
Самым последним из династии эстляндских баронов Унгернов-Штернбергов, вне всякого сомнения, являлся тот, который, как владелец частной компании, строил в конце 60-х годов XIX века железные дороги в Новороссии. Это были пути от Одессы до Кишинёва через Раздельную, Раздельная — Балта — Елисаветград и дальше на Кременчуг. Граф С. Ю. Витте, министр финансов и председатель кабинета министров России, писал в своих «Воспоминаниях»:
«Строителем дороги был Унгерн-Штернберг, который был в очень близких отношениях с императором Александром II. Дорога строилась на концессионных основаниях частным концессионером. Постройка была дана барону Унгерну-Штернбергу на определённых условиях. Те участки, которые были построены... были переданы в казну.
Барон Унгерн-Штернберг только строил дорогу, то есть, иначе говоря, казна сдала ему как частной компании постройку железной дороги, но когда известный участок железной дороги отстраивался, он передавался в казну».
Строитель новороссийских дорог на юге современной Украины своё имя в хозяйственную летопись Российской империи вписал «несколькими железнодорожными ветками». Но поскольку этот представитель прибалтийской немецкой аристократии не имел никакого отношения к военной профессии, то будущий белый генерал и монгольский цин-ван о нём рассказывал крайне редко, считая, что тот род свой ничем особо не прославил.
...Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг родился 29 декабря 1885 года в австрийском городе Граце, стоящем на берегах Дуная. Другой датой его рождения считается 22 января 1886 года, другим местом рождения — город Ревель (ныне Таллинн). Путаницу, как ни странно, внёс сам продолжатель баронского рода.
Первоначально имя новорождённому дали такое — Роберт Николай Максимилиан. Давать тройное имя сыну-наследнику было традицией в немецких дворянских семьях. Отец (умерший в Петрограде в 1918 году) тоже имел тройное имя — Теодор Леонард Рудольф. В России тройные имена приняты не были, и потому маленький барон по приезде в город Ревель (ныне эстонская столица Таллинн) стал именоваться Романом Фёдоровичем. Романом — от Романовых, Фёдоровичем — от святого Фёдора, покровителя царствующей династии. Это было давней традицией, например, для выходцев из германских земель, приходивших на русскую службу.
Когда Унгерну-младшему было пять лет, его родители развелись. Через два года, в 1893-м, мать снова вышла замуж за другого барона — Оскара Хойнинген-Хьюн Йерваканта, вскоре родив ему сына и дочь. Барон Унгера считал ревельский дом отчима родным и не раз останавливался в нём даже после смерти матери в 1907 году. Отношения между сводными братьями и сестрой оставались всегда самыми тёплыми.
Трудно судить о талантах будущего монгольского вана и семёновского генерал-лейтенанта на поприще образовательном. Достоверно известно одно: всегда и везде он учился из рук вон плохо. Он начал заниматься в Ревельской Николаевской гимназии, самом престижном среднем учебном заведении города. Но вскоре его исключили оттуда за хроническую неуспеваемость и личную недисциплинированность. Что повлияло на исключение — сегодня сказать трудно, v Шума по поводу отчисления из гимназии Романа Унгерна было много. Один из его родственников — кузен барон Арвид Унгерн-Штернберг объяснил случившееся так: