«Маленький Сюй», так умело расставивший китайские гарнизоны по всем маленьким монгольским городкам, продержаться в кресле наместника Халки долго не сумел. Слишком много жалоб шло на него из Урги в столичный Пекин. Так, он оскорбил монголов Халхи тем, что заставил Джэмбцуна Дамбу-хутухту в главном ургинском монастыре Их-Хурэ трижды поклониться портрету китайского президента Сюй Ши чана. Перед самым своим отъездом в Пекин генерал Сюй Шучжэн приказал арестовать героев борьбы с китайскими войсками в 1912 году Хатан-Батора Максаржава и Манлай-Батора Дамдинсурэна. Последний умер в тюрьме из-за жестокого обращения.
Генерала-завоевателя с соблюдением всех мер приличия заменили генералом-дипломатом Чен И, служившим ещё при императорском дворе Циней и до этого неоднократно бывавшим во Внешней Монголии.
Как военачальник, Чен И ничего не значил. Китайскими войсками командовал за него кавалерийский генерал Го Сунлин, главный герой отражения двух штурмов монгольской столицы унгерновцами. Барон специально засылал в Ургу разведчиков, чтобы те собрали сведения об этом генерале, командовавшем гарнизоном:
— Каков он из себя, этот генерал Го Сунлин?
— Рыжий детина с замашками хунхуза.
— Однако этот рыжий хунхуз уже дважды защитил Ургу. Знает он европейское военное дело?
— Скорее всего, нет.
— Почему так считаете?
— При нём нет никаких советников, даже японских. Он говорит всем, что стал генералом, воюя сам по себе.
— Похвально. А что же всё-таки в нём есть европейского?
— Пожалуй, только одно — он регулярно ходит на званые обеды, которые устраивает русская ургинская колония.
— И как там себя ведёт?
— Просто удивительно. Приезжает на коляске под охраной сильного конвоя. Одет в парадный мундир с орденами, кепи с белым султаном и в перчатки на два-три размера больше, чем нужно. Садится в центр стола, долго сидит, обливается потом. Вилкой и ножом пользоваться не умеет.
— Пьёт много?
— Генерал Го Сунлин утверждает, что он трезвенник. Но в конце каждого обеда обычно пьёт ликёры, запивая их кофе.
— Что обо мне говорит пекинский генерал?
— Он говорит, что вы страшный противник республиканского Китая.
— Пусть так говорит и дальше. Нам только лучше. Большая в Урге русская колония?
— Была три тысячи человек. После Колчака за счёт беженцев удвоилась или даже утроилась...
То, что местом собирания сил семёновский военачальник выбрал именно берега Керулена, особо чтимой монголами реки, свидетельствовало прежде всего о знании не столько истории народа Халхи, сколько его психологии и нравственной устойчивости. Уже потом исследователи скажут, что белый генерал ошибок в Монголии совершил не так уж и много. Именно здесь монголы и назвали Унгерна фон Штернберга Богом войны.
Азиатская конная дивизия местом своего квартирования и «кормления» избрала один из четырёх восточных аймаков (провинций) Халхи — Цеценхановский. Сюда войско барона пригласили местные владельцы-ваны, здесь русских белогвардейцев-освободителей действительно ждали с гостеприимством. Свою штаб-квартиру Унгерн расположил в долине Терельджин-Гол, где протекал Керулен.
Сюда к нему стекались сведения, которые позволяли определиться в будущих действиях на территории Внешней Монголии, в войне против китайской экспедиционной армии в этих степях. Вести радовали:
— Местные князья прислали в дар вот эти табуны лошадей. Отары овец пригонят к вечеру.
— Прекрасно. Баранов резать, казаков и цэриков Кормить досыта. Забракованных коней у них заменить...
— Цецен-хан прислал в дар шестьсот тёплых войлочных палаток-майханов и перевязочный материал для раненых.
— Пошлите офицера в полной парадной форме к цецен-хану. Пусть передаст мою благодарность. И отошлите подарок — саблю, кортик, кинжал, но обязательно с позолоченной рукояткой. Палатки сегодня же распределить по сотням...
— Китайцы продолжают осквернять буддистские монастыри. Они не уважают здешних лам.
— И что в ответ буддистские ламы?
— После того как убили настоятеля монастыря Шадоблин, местные ламы всюду говорят, что родственник Белого Царя ведёт против китайцев священную войну...