во-вторых, китайские войска по сравнению с моими азиатами показали малую боеспособность, а ведь их было раз в семь больше;
в-третьих, в ходе последнего штурма Урги мне сопутствовало военное счастье, боги не отвернулись от меня...
При этом Роман Фёдорович поскромничал, не упомянув собственные несомненные способности военачальника. Равно как и низкую дисциплину китайских солдат с их «худой» профессиональной выучкой...
Изгнание ненавистных «гаминов» из Урги столичные ламы отметили с большим торжеством, в присутствии множества горожан, одетых по такому случаю в праздничные шёлковые халаты. Русский генерал, в отличие от китайских, богослужений в буддистских храмах не запрещал! В этом монголы видели «знак неба»:
«Перед заходом солнца из монастырских храмов Да-хурэ послышались густые звуки гигантских богослужебных труб, но теперь эти аккорды не нагоняли уныние, а возвещали о радости и торжестве жизни. После двухмесячного вынужденного молчания трели «башкуров» — храмовых кларнетов в морозном воздухе звучали громко и победно».
Командир Азиатской конной дивизии распоряжался в монгольской столице, как в собственном штабе. Его приказания исполнялись в точности и в установленный срок. В ином случае виновных ожидало самое непредсказуемое наказание, поскольку писаных законов потомок немецких рыцарей-крестоносцев в Халхе не признавал:
— Мародерствующих ургинцев арестовывать. Применять к ним публично самые крайние меры наказания...
— Приказываю уличным старостам и городским чиновникам очистить Ургу от куч мусора. Что это такое: улицы города не знают метлы ещё со времён Чингисхана...
— Немедленно отремонтировать городскую электростанцию. Дать свет во дворцы Богдо-гэгена и в штаб дивизии...
— Пошлите наших техников на телефонную станцию в Урге. Пусть её запустят любой ценой. Срок — два дня...
— Возобновить работу ургинских школ...
— Навести мосты через речки Толу и Орхон. А то лошади на переправах о подводные камни подковы сбивают. Где напасёшься железа...
— Открыть ветеринарную лечебницу. Разрешаю дивизионным ветеринарам в ней работать. Чтоб монголы туда дорогу, как в свою юрту, знали...
— Объявите через глашатаев мой указ: женщины, вступающие в незаконную связь с солдатами и офицерами моей дивизии, будут наказываться поркой...
— Открыть газету. Возобновить работу городской типографии. «Ургинские известия» нам очень нужны. Чтобы во всём чувствовалось, что Урга есть столица независимой ни от кого Халхи...
Глава девятая
ТРИУМФ БАРОНА. ГАМИНЫ И ЧЖАН ЦЗОЛИНЬ
воё пребывание в Урге барон Унгерн-Штернберг начал с приказов выпустить из тюрем всех монголов и ликвидировать местных революционеров и евреев. Мародёры, грабившие китайские лавки, расстреливались на месте или вешались. Еврейский погром в городе прошёл в ночь на 5 февраля, когда были убиты около пятидесяти человек. В ходе наведения порядка кровавыми палачами заявили о себе Сипайло, его помощник капитан Безродный и унгерновский вестовой Бурдуковский.
Отношение Унгерна к монголам было самое дружественное. Поэтому не случайно Выпущенные из тюрьмы князья Максаржав, Тогтого, Пунцагдорж и другие Стали служить ему. Роман Фёдорович хотел видеть в лице степной аристократии свою социальную опору в Халхе не в будущем, а уже сейчас.
В первые дни после взятия монгольская столица являла собой достаточно странное для войны зрелище. Один из унгерновцев, находясь в эмиграции, красочно писал о тех днях, с явным преувеличением:
«Страшную картину представляла собой Урга после взятия её Унгерном. Такими, наверное, должны были быть города, взятые Пугачёвым. Разграбленные китайские лавки зияли разбитыми дверьми и окнами, трупы гаминов-китайцев вперемежку с обезглавленными замученными евреями, их жёнами и детьми, пожирались дикими монгольскими собаками. Тела казнённых не выдавались родственникам, а впоследствии выбрасывались на свалку на берегу речки Сельбы, Можно было видеть разжиревших собак, обгладывающих занесённую ими на улицы города руку или ногу казнённого. В отдельных домах засели китайские солдаты и, не ожидая пощады, дорого продавали свою жизнь. Пьяные, дикого вида казаки в шёлковых халатах поверх изодранного полушубка или шинели брали приступом эти дома или сжигали их вместе с засевшими там китайцами».