В городе свирепствовал комендант Сипайло. Выпускник томской классической гимназии, не воевавший ни дня на фронте, стал у атамана Семёнова хозяином одного из самых страшных застенков — бадмаевского особняка в Чите. Сипайло вызывал такую всеобщую ненависть к своей личности, что Семёнов даже отдал приказ тайно убить человека, которого он произвёл в офицеры и который за считанные месяцы дослужился до чина полковника. Атаманского контрразведчика спасло то, что он бежал к барону Унгерну фон Штернбергу на станцию Даурия, записавшись добровольцем в Азиатскую конную дивизию.
Сипайло, не раз избиваемый публично бароном «за злодейства», был нужен Унгерну в качестве палача. Роман Фёдорович говорил так:
— Это мой Малюта Скуратов...
Сам полковник Леонид Сипайло, преданный барону больше чем собака, иллюзий в отношении своего будущего не строил:
— Мне скрыться негде. Если прогонит от себя дедушка (так он величал барона. — А.Ш.), одна дорога — пуля в лоб...
— Мне всё едино, что у красных, что у китайцев, что у белых — петля. Пулю для меня точно пожалеют.
— Жить и дышать могу только при Романе Фёдоровиче...
Сипайло в Монголии стал называть себя не иначе как «известный душитель Урги и Забайкалья». С его именем связаны самые дикие злодеяния, творимые унгерновскими «азиатами» на станции Даурия и в Урге.
...Став фактическим военным диктатором Халхи, семёновский генерал-лейтенант оставался при том как бы в «политической тени». Для начала он созвал монгольских князей и особо почитаемых лам и объявил им о своём желании сделать следующее:
— Я ставлю целью своей жизни восстановление трёх династий: русской, монгольской и китайской, циньской...
— В ближайшие дни я восстановлю автономное монгольское правительство, в котором готов занять пост военного министра...
— Нам с вами сегодня же необходимо выбрать счастливый день для восшествия на свой законный трон Богдо-хана, пригласив его с супругой в Ургу...
Известие о том, что хутухта возвращается в столицу, ургинцы встретили с большим ликованием. В конце февраля состоялась официальная коронация Богдо-гэгена, на которой барон Унгерн фон Штернберг присутствовал в качестве почётного гостя. Теперь вся высшая светская и религиозная власть во Внешней Монголии — Халхе сосредоточилась в руках одного человека — Богдо-хана Джебцзун-Дамба-хутухты.
На коронацию в Ургу съехались почти все князья Халхи вместе со своей многочисленной челядью и родней. В столицу прибыли тысячи лам из всех больших монастырей и совсем скромных дацанов Монголии. Это был действительно всенародный праздник.
Азиатская конная дивизия квартировала в Маймачене, в котором нашлось много брошенных китайцами жилых домов. К празднику барон приказал пошить в ургинских швальнях новую форму для своих конников. Она состояла из тёмно-синего тарлыка (монгольского полушубка, обшитого сверху материей) вместо шинелей, фуражки с шёлковым верхом и висевшего за плечами башлыка, внутри тоже шёлкового.
Башлыки и донца фуражек отличались цветом материи. У татарской сотни они были зелёные, у тибетцев — жёлтые, у штаба — алые. Погоны различались друг от друга (по собственноручным рисункам Унгерна), но все знаки были изготовлены из белого металла — серебра.
Роман Фёдорович, как человек «сугубо военный», к форме одежды своих подчинённых в лучшие времена относился с известным пристрастием. Но таким «лучшим временем» были для него дни после взятия Урги. Больше возможностей навести хотя бы относительное единообразие формы у своих подчинённых генерал-лейтенант Унгерн не имел. Впрочем, такое положение сохранялось у белых и красных на протяжении всей Гражданской войны.
Известно, что барон сам рисовал образцы погон для нестроевых чинов своей дивизии. Интенданты имели красные погоны, ветеринары — синие, нижние чины мастерских — фиолетовые. Санитары, фельдшеры и нижние чины медицинской части носили синие погоны с красным крестом. На всех погонах стоял литер «Д», что означало «Даурия».
На примере отряда Чидорга Батора Пог Чжибхоланта (такую фамилию носил перешедший в монгольское подданство русский генерал-майор Левицкий) известен цвет погон конных полков Азиатской дивизии. Они были жёлтого цвета, окантовка и просветы — фиолетовые. Пуговица и «знак Чингисхана» на погонах изготовлялись из белого металла (серебра).
Собственно говоря, к коронации Богдо-хана приодеться успели только часть сотен Азиатской конной дивизии. Они и участвовали в торжественной церемонии. Приказы барона на этот счёт гласили следующее: