Перед коронованием Богдо-гэгена Унгерн-Штернберг сказал в своём окружении непривычно торжественные слова:
— Завтра будет восстановлена власть его святейшества Богдо-хана. Теперь на очереди восстановление монархий в России и Китае. Романовых и династии Цинь...
Непосредственную охрану личности Джебцзуиа-Дамбы-хутухты в день его коронования несли цэрики-гвардейцы. Они были одеты в красные терлики и носили жёлтые нарукавные повязки с чёрной свастикой — священный знак «суувастик».
Свастика, тогда один из символов Востока, ещё не стала символом фашизма. Она имела самое различное «хождение» в Гражданской войне в России. В 1918 году в войсках Юго-Восточного фронта она была введена, как нарукавная эмблема», В.И. Шориным, советским военным специалистом, полковником старой русской армии. Свастичный нарукавный знак носили красноармейцы калмыцких частей Отдельной 11-й армии. На их головных уборах вместо красной звезды красовалась голубая свастика. В Забайкалье у бурят, воевавший на стороне Советской власти, имелось красное знамя с чёрной свастикой...
Торжественное богослужение состоялось в храме Майдари. Затем светская часть коронации продолжилась в Шаро-Ордо — Златоверхом дворце. Праздник длился несколько дней. И всё это время в многочисленных юртах на берегах реки Толы шли пиры. Самыми почётными гостями были унгерновцы, им в эти дни барон позволял всё.
...Взятие Унгерном столичной Урги и коронация Богдо-хана не принесли мира на землю Халхи. Один из китайских генералов, бежавший на север к советской границе, — Чу Лицзян решил вернуть себе город. Унгерн ошибся, посчитав, что китайские войска навсегда покинут территорию Халхи. Они двинулись не в Маньчжурию, а обратно.
Первое донесение о том, что китайские войска от русской границы двинулись на Ургу, барону Унгерну-Штернбергу принёс знакомый лама из дацана в Кяхтинском Маймачене. Он настолько спешил в монгольскую столицу с тревожной вестью, что загнал не одного степного коня.
Лама говорил с цин-ваном, спасителем Богдо-гэгега и дарителем государственной независимости Халхи, с искренним почтением:
— Господин великий батор. Солдаты-гамины идут на Ургу. Их много.
— Китайская армия идёт на Ургу? Откуда?
— От русской границы. Из Кяхтинского Маймачена.
— Разве они не ушли в Маньчжурию через Забайкальский край? Ведь Чен И шёл в Улясутай?
— Чен И в китайском Маймачене вёл переговоры с советскими начальниками. Но теперь о переговорах не может быть и речи.
— Почему?
— Китайские солдаты устроили в городе резню всех русских, там проживавших. Не пощадили ни детей, ни: женщин, ни стариков. По слухам, убито было в один день до трёхсот человек.
— Что же сказал по этому поводу Чен И?
— Он и генерал гаминов Чу Лицзян сказали, что это месть за убитых в Урге купцов и солдат.
— Значит, китайскими войсками, идущими к Урге, командует генерал Чу Лицаян?
— Он, господин цин-ван. Чен И в последний день уехал в Маньчжурию.
— А что говорят рядовые солдаты?
— Они говорят, что идут брать обратно Ургу потому, что тысячу вёрст по зимней степи, среди враждебных им монголов, к Улясутаю в голоде и холоде они не выдержат. И что в военной победе они смогут спасти свои жизни.
— Правильно говорят. Скажи, лама, чем генерал Чу Лицзян ободряет своих солдат?
— И генерал гаминов, и Чен И всюду говорят, что русских солдат, господин цин-ван, в Урге совсем мало. И что их можно взять голыми руками.
— Голыми руками. Пусть попробует это сделать хоть в степи, хоть под Ургой. Спасибо тебе за весть.
— Я лама. И потому верен Богдо-гэгену, нашему Живому Будде, и его командующему.
— Хорошо сказал. Иди. Твои дорожные расходы будут оплачены с лихвой. Мой адъютант наградит тебя китайским серебром за весть, принесённую вовремя...
Цин-ван Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг сразу же отправился в дом Живого Будды. Но Богдо-гэген уже знал о походе гаминов от русской границы на Ургу. Джебцзун-Дамба-хутухта понимал, что в случае победы китайцы уже не ограничатся в отношении его домашним арестом. Поэтому с тревогой спросил великого батора:
— Гамины генерала Чу Лицзяна хотят взять Ургу обратно. Можно отстоять независимость Халхи от Пекина? Скажи мне прямо, цин-ван?
— Можно, ваше величество.
— Сражаться будешь ты и верные мне ваны. Чем я могу помочь моим воинам кроме молитв?