В комендатуре самого коменданта не оказалось, а был только его адъютант Загорский в чине армейского прапорщика, по виду вчерашний студент. Можно только предполагать, что учтивостью к фронтовым офицерам «тыловой» офицер явно не располагал. Иначе конфликта между ним и Унгерном, скорее всего, могло и не быть.
— Господин прапорщик. Есаул барон Унгерн. Вот моё предписание.
— Куда едете?
— В столицу.
— Цель вашей командировки в Петроград?
— Командирован от Уссурийской дивизии на слёт «Георгиевских кавалеров. Слыхали о таких?
— Орден ваш я вижу. Что вы хотели бы от нас, черновицкой комендатуры?
— Как что? Сейчас почти ночь, и мне нужно где-то переночевать. Ведь вы же размещаете командированных офицеров на постой?
— Да, господин есаул. Но сегодня у меня свободных квартир нет. И не ожидается.
— Тогда что мне, ночевать на вокзале?
— Как хотите. Только не надо гордиться при всех тем, что вы носите на мундире...
Разговор казачьего есаула с адъютантом городского коменданта закончился тем, что вспыливший барон, потеряв над собой контроль и к тому же пьяный, «непочтительного» к фронтовому офицеру прапорщика Заморского ударил по голове своей шашкой в ножнах. Позднее он, вспоминая этот случай, небрежно говорил:
— Я выбил несколько зубов наглому прапорщику…
Унгерн был арестован прямо в комендатуре и препровождён под конвоем в местную тюрьму. Это было так. Вызванный старший адъютант коменданта Лиховоз нашёл пьяного Унгерна крепко спящим в кресле, отстегнул шашку и, разбудив вежливо барона, объявил ему в присутствии караульного наряда:
— Господин есаул. Вы арестованы за нападение с оружием в руках на работника комендатуры города Черновцы...
Комендант города полковник Трещов и оскорблённый прапорщик Загорский не захотели замять скандальное дело. Их жалоба на Унгерна оказалась в корпусном суде 8-й армии, прославившей себя на мировой войне под руководством двух будущих Верховных главнокомандующих России — генералов от инфантерии А. А. Брусилова и Л. Г. Корнилова.
Местное военное начальство назначило уголовное расследование по факту избиения старшим по званию офицером офицера младшего. По законам военного времени за такое дело грозило заключение в крепость сроком на три года. Но на деле такое наказание выглядело так: Унгерн должен был, как герой войны, отбывать «заключение в крепости» при части.
Вероятнее всего военно-полевой суд бы и вынес такой достаточно суровый приговор провинившемуся офицеру. Даже при смягчающем обстоятельстве: подсудимый имел за боевые заслуги две Георгиевские награды: орденский крест 4-й степени и Золотое оружие « За храбрость».
Но в дело Унгерна вмешался командир Уссурийской казачьей дивизии, только что произведённый в генерал-майоры барон П. Н. Врангель, имевший, как флигель-адъютант Свиты Его Императорского Величества, обширные знакомства в Военном ведомстве. Он «употребил всё своё влияние на то, чтобы Роман Фёдорович легко отделался» по суду.
Замещавший в те дни Врангеля в должности временного командира 1-го Нерчинского казачьего полка полковник Маковкин дал находившемуся под следствием подчинённому офицеру самую блестящую характеристику. В аттестационном листе он собственноручно написал:
«В полку Унгерн известен как хороший товарищ, любимый офицерами, как начальник, всегда пользовавшийся обожанием своих подчинённых, и как офицер — корректный, честный и преданный долгу. В боевом отношении он всегда был выше всяких похвал».
В том же аттестационном листе Маковкин подчёркивает, что есаул Унгерн в боевых действиях получил пять ранений. В двух случаях, будучи раненым, оставался в полковом строю, в остальных трёх случаях лежал в госпитале. Но каждый раз возвращался в полк с «незажившими ранами».
Волокита с рассмотрением возбуждённого уголовно дела тянулась долго. Сам барон Унгерн-Штернберг рассказывал, что из тюрьмы он вышел только осенью 1917 года, при Временном правительстве социалиста Керенского. Но в списках офицеров 1-го Нерчинского полка Забайкальского казачьего войска Георгиевский кавалер на то время уже не значился.
Всё же покровительство генерала Врангеля сказалось. Барона Унгерна не понизили в офицерском звании, не разжаловали в рядовые. По суду случалось и такое. Ему выдали выписку из приказа по Военному ведомству, в котором говорилось, что есаул барон Унгерн фон Штернберг отчислен «в резерв армии».