И, в некотором роде, он прав.
Я пришел к выводу, что самый опасный человек в этом мире тот, кто не чувствует
угрызения совести. Тот, кто никогда не просит прощения и, следовательно, не ищет его.
Потому что, в конце концов, наши эмоции делают нас слабыми, не действия.
Я отворачиваюсь.
- Что ты нашел? – спрашивает он без прелюдий.
В уме тут же всплывает блокнот, лежащий в моем кармане, однако я не двигаюсь. Я не
рискую даже вздрагивать. Люди редко осознают, что лгут они устами, но правда всегда
остается в их глазах. Оставьте человека в комнате с чем-то, что он должен спрятать, а
затем спросите его, где он спрятал эту вещь; он скажет, что не знает; что вы спрашиваете
не того человека; но его взгляд почти всегда будет устремлен в нужном направлении. И
сейчас я осознаю, что мой отец наблюдает за мной, ожидая, куда я посмотрю, или, что
скажу в следующий момент.
Я расслабляю свои плечи и медленно, почти незаметно делаю вдох, чтобы успокоить
сердцебиение. Я не отвечаю, делая вид, что задумался.
- Сын?
Я поднимаю взгляд, имитирую удивление.
- Да?
- Что ты нашел, когда обыскивал ее комнату сегодня?
Я выдыхаю. Качаю головой и откидываюсь на спинку кресла.
- Разбитое стекло. Растрепанная кровать. Ее шкаф полностью открыт. Она взяла
только несколько туалетных принадлежностей, немного одежды и нижнего белья. Все
остальное оставалось на своих местах.
Ничего из этого не было ложью.
Я слышу, как он вздыхает. Он отталкивает от себя тарелку.
Я ощущаю жжение в верхней части моей ноги, которое вызвал ее блокнот.
- И ты говоришь, что не знаешь, куда бы она могла отправиться?
- Я знаю только то, что она, Кент и Кишимото должны быть вместе, - отвечаю я. –
Дэлалью говорит, что они угнали машину, но ее след пропал в заброшенной области. Мы
отправили туда патруль, обыскивали все в течение нескольких дней, но ничего не нашли.
- И где, - спрашивает он, - ты планируешь продолжить поиски? Как думаешь, могли
ли они перейти в другой сектор?
Его голос понижается. Он развлекается.
Я смотрю на его улыбающееся лицо.
Он задает мне эти вопросы, просто чтобы проверить меня. Его собственные ответы,
собственное решение уже давно подготовлено. Он хочет посмотреть, как я потерплю
неудачу, ответив неправильно. Он пытается доказать, что без него я принимал
неправильные решения.
Он просто смеется надо мной.
- Нет, - отвечаю я твердым, ровным голосом. – Я не думаю, что они бы сделали что-то
настолько идиосткое, как переход в другой сектор. У них нет ни доступа, ни средств, ни
возможностей. Оба тяжело ранены, быстро теряют кровь и находятся слишком далеко от
любого центра помощи. Вероятно, они уже мертвы. Вероятно, что девушка единственная,
оставшаяся в живых, но уйти далеко она не могла, так как не ориентируется в этих местах.
Она не видела всего этого слишком долго; вся эта среда чужда для нее. Кроме того, она не
знает, как водить транспорт, а если, каким-то образом, ей и удалось угнать машину, то мы
тут же получили бы сигнал об угоне. Учитывая ее состояние здоровья, непривычность к
использованию физических возможностей, отсутствие продуктов питания, воды,
медицинской помощи, то она, вероятно, просто рухнула уже без сил в пяти милях от той
области, где они, предполагаемо, скрылись. Нам нужно найти ее, прежде чем она
замерзнет до смерти.
Мой отец прокашливается.
- Да, - проговаривает он, - какие интересные теории. И, при обычных обстоятельствах,
они могут быть даже верны. Но ты не в состоянии вспомнить одну важную деталь.
Я встречаюсь с ним взглядом.
- Она не является нормальной, - говорит он, откидываясь на спинку кресла. – И она не
единственная в своем роде.
Мое сердцебиение учащается. Я моргаю слишком быстро.
- Ну а сейчас, что бы ты предположил? Какую гипотезу? – он смеется. – Просто
невозможно, что она единственная ошибка нашего мира. Ты знал об этом, но не хотел
верить. И я прибыл сюда, чтобы сказать тебе, что это правда.
Он поднимает голову, устремляя взгляд на меня. Улыбается широкой, яркой улыбкой.
- Есть еще несколько таких же. И они забрали ее.
- Нет, - выдыхаю я.
- Они проникли в твои войска. Жили тайно среди вас. И теперь они украли твою
игрушку и скрылись. Бог только знает, как они будут использовать ее в собственных
интересах.
- Как ты можешь быть уверен в этом? – спрашиваю я. – Откуда тебе известно, успели
ли они забрать ее с собой? Кент был полумертвый, когда я оставил его…