— Сейджо — мой. Мне все равно, что ты сделаешь с остальными, — говорю я.
Мы идем по коридору к оружейной комнате и приветствуем инструктора Григория, который отвечает за обучение владению оружием.
— Мы собираемся поиграть в лазертаг, — говорю я инструктору.
— Вас только трое? — спрашивает он, беря с полки три лазерных пистолета.
— Нас шестеро, — отвечаю я, когда прибывают члены якудза.
— Стоит ли мне волноваться? — Спрашивает инструктор Григорий.
— Вовсе нет, — отвечает Алек с широкой ухмылкой.
— Точно, — сухо говорит инструктор Григорий. Он вручает каждому из нас по пистолету и бронежилету. — Дым и музыку?
— Пожалуйста. — Надев жилет, я перекидываю ремень пистолета через плечо, затем смотрю на других мужчин: — Готовы?
Трое якудза не утруждают себя ответом и направляются к зданию.
— Давайте сделаем это, — говорит Алек, и в его глазах появляется тот самый сумасшедший блеск, который обычно сигнализирует, что будет полный экшен.
Я могу оттолкнуть тебя, моя маленькая лань, но я не позволю мужчине причинить тебе боль и остаться безнаказанным.
Мы все входим в здание, и как только дверь за нами закрывается, нас окутывает темнота, мы не видим ничего, кроме теней и дыма.
Включаются мерцающий свет и оглушительный ритм, и трое якудза убегают вглубь здания. Мои глаза следят за Сейджо, когда он поднимается по лестнице на второй этаж.
С красными и синими огнями, освещающими наше окружение каждую вторую секунду, мы отправляемся вслед за якудза.
Добравшись до лестницы, я отделяюсь от Алека и Армани и иду за Сейджо. Как только я достигаю верха, падаю и перекатываюсь, пока не скрываюсь за ящиком.
Из-за громкого бита ничего не слышно, и мне приходится полагаться только на свои инстинкты.
Приготовившись, я подхожу к краю ящика. Стягиваю с плеча ремень пистолета и держу оружие как биту. Сделав глубокий вдох, я выскакиваю из-за своего укрытия и бегу туда, где, как мне кажется, прячется Сейджо.
Как я и думал, Сейджо выглядывает из-за другого ящика и стреляет в меня. Мой жилет вибрирует, но мне плевать.
Я вижу ухмылку, появляющуюся на лице ублюдка, и когда продолжаю приближаться к нему, она исчезает. Он быстро отбрасывает лазерный пистолет и принимает боевую стойку, как раз когда я бью оружием его по голове. Хлипкий пистолет трескается пополам, и я бросаю его на пол, приседая и выбивая ноги ублюдка из-под него.
Сейджо падает, но тут же плавным движением поднимается на ноги.
Как я и говорил, эти ублюдки здесь не для тренировок.
Он замахивается на меня, и его кулак попадает мне в челюсть. После многих лет, проведенных в Братве, я почти не чувствую боли. Но я помню тот первый удар, когда мне было шесть лет. Было чертовски больно, и я потерял сознание.
То же самое чувствовала Аврора.
Я валю этого ублюдка на пол и, оседлав его, бью кулаками по лицу.
Я вижу струйку крови из ее разбитой губы, замешательство и боль в ее изумрудных глазах, абсолютную беспомощность, и это все слишком. Я продолжаю, блять, наносить удары, и правило "не убивать" остается лишь забытой мыслью.
Внезапно чьи-то руки хватают меня за плечи, и меня оттаскивают с потерявшего сознание Сейджо.
Я даже не заметил, как зажегся свет или прекратилась музыка.
Инструктор Николай толкает меня к охраннику, рявкая:
— Хватит, Миша! — Охраннику он говорит: — Отведи его к Карсону.
Я упиваюсь видом окровавленного Сейджо и, приподняв уголок рта, выхожу вслед за охранником из здания.
Когда я выхожу на солнечный свет, навстречу мне идут Армани и Алек. У Алека разбита губа и порез над бровью, но он ухмыляется от уха до уха.
Мы следуем за охранником в замок и идем по коридору. Армани качает головой.
— Она того стоила?
Да.
Не отвечая, я смотрю на свои окровавленные руки. Костяшки пальцев разбиты.
— Это стоило того, чтобы увидеть выражение лица Кадзуо, когда я надрал ему задницу, — говорит Алек, все еще возбужденный после драки.
— Посмотрим, будешь ли ты чувствовать себя так же, когда Виктор узнает об этом, — бормочет Армани.
Он всегда был самым уравновешенным из нас троих. Там, где Алек, скорее всего, станет серийным убийцей, Армани расчетлив, как черт.
А я? Я где-то между ними. Не такой сумасшедший, как Алек, и не такой расчетливый, как Армани.
Нас сопровождают в кабинет директора Козлова, и мы встаем в шеренгу перед его столом. Директор Козлов заканчивает что-то писать, прежде чем удосуживается поднять глаза.
В течение напряженной минуты он только смотрит на нас, а затем встает со стула.