Еще она регулярно справлялась о его отце – в конце концов, именно это их и сблизило. Поль пытался держать ее в курсе дела – правда, с тех пор он в Лион не возвращался, но часто звонил Сесиль, которая переехала в Сен-Жозеф. Пока что отец из комы не вышел, ситуация была стабильной. Сесиль, однако, вовсе не отчаивалась – и, судя по всему, безгранично верила в силу молитвы.
Однажды в субботу, в середине декабря, Поль отправился в церковь Рождества Богоматери в Берси, на площадь Лашамбоди, в пяти минутах ходьбы от дома. Эта крохотная церквушка, построенная, вероятно, в девятнадцатом веке, несуразно смотрится в их модернистском, а то и постмодернистском квартале. В нескольких метрах от нее проходит Юго-Восточная железная дорога, тут проезжают высокоскоростные поезда на Макон и Лион, и он наверняка уже сто раз проезжал мимо этой церкви, даже не подозревая о ее существовании. Из обнаруженного у входа проспекта он узнал чуть больше: церковь Нотр-Дам-де-Бон-Секур была построена в 1677 году, разрушена в 1821-м и лежала практически в руинах, пока в 1823-м ее не начали восстанавливать. Во время Парижской коммуны ее снова разрушили, потом, чуть позже, построили точно такую же. Затем ее затопило во время разлива Сены в 1910 году, в апреле 1944-го она пострадала от бомбардировок железнодорожных путей и была частично уничтожена пожаром в 1982 году. Короче говоря, эта церковь настрадалась на своем веку, да и сейчас не то чтобы процветала, в этот субботний день тут не было ни души, и возникало ощущение, что это ее обычное состояние. Чтобы наглядно представить себе злоключения христианства в Западной Европе, лучшей иллюстрации, чем церковь Рождества Богоматери в Берси, и не придумаешь.
12
Двадцать пятое декабря пришлось на пятницу, поэтому Поль мог провести в Сен-Жозефе целых три дня. Прюданс уехала в прошлую субботу, он не знал, куда именно, вероятно, в Бретань, в загородный дом родителей, который, если ему не изменяла память, из загородного уже превратился в основной, они перебрались туда окончательно несколько лет назад, когда ее отец вышел на пенсию. Проходя через общесемейное пространство – теперь, надо заметить, оно вполне заслуживало своего названия, поскольку тут, собственно, и имели место их воскресные послеобеденные беседы, – он увидел на буфете разноцветный красочный листок и вспомнил, что буфет Людовика XVI в свое время приобрела Прюданс, она души в нем не чаяла, он достался ей “даром”, считала она, эта женщина была способна приходить в восторг в определенные моменты по определенному поводу. Листок оказался приглашением на саббат Йоль в Гретц-Арменвилье 21 декабря. Его украшала фотография юных девушек, облаченных в длинные белые платья, с венками из живых цветов на голове, они резвились на залитом солнцем лугу, принимая прерафаэлитские позы. Чем-то это напоминало мягкое порно семидесятых; что за бред? Во что еще ввязалась Прюданс?
Впрочем, последовательность эзотерических символов чуть ниже гарантировала, видимо, серьезность мероприятия. A краткое пояснение, предназначенное, похоже, для нерадивых адептов, напоминало, что саббат Йоль традиционно ассоциируется с надеждой и возрождением после смерти прошлого. Если уж на то пошло, это вполне соответствовало их семейной ситуации. Во всяком случае, вряд ли это уж прямо жесткая секта, скорее какие-то женские штучки с экстрактом эфирных масел. Он успокоился, положил приглашение обратно на буфет и отправился на вокзал.
Он провел беспокойную ночь и поэтому заснул через несколько секунд после того, как занял свое место в вагоне первого класса – подголовник на кресле пришелся очень кстати, да и пассажиров почти не было. Он стоял посреди зеленого луга – трава выглядела так, будто ее подстригли ножницами, и ослепительно зеленела в лучах солнца под идеальным голубым небом, оттененным парой облаков, облаков не страшных, облаков декоративных, которые ни разу за все время своего облачного существования даже не собирались пролиться дождем. Интуитивно он понимал, что находится в Южной Баварии, неподалеку от австрийской границы – горы, запирающие горизонт, были, несомненно, Альпы. Вокруг него стояло человек десять пожилых мужчин, они производили впечатление мудрецов. При этом они были одеты в классические костюмы – костюмы офисных работников, – но их офисная работа, он мгновенно понял это, всего лишь прикрытие, на самом деле они носители высшего знания. Все единодушно признали, что Поль Резон подготовку прошел и к полету готов. Тогда он побежал вниз по склону, не отрывая взгляда от горных хребтов, обозначавших горизонт на юге, но это продолжалось всего несколько секунд или несколько десятков секунд, уж точно меньше минуты, и вдруг, совершенно не собираясь ничего такого делать и вовсе не ожидая этого, он очутился в воздухе, метрах в двадцати над землей. Затем он медленно замахал руками, чтобы удержать равновесие, и завис. Эти якобы офисные работники, а на самом деле мэтры, преподававшие ему искусство полета, собрались внизу, прямо под ним, и комментировали его первый взлет, на их взгляд похвальный во всех отношениях. Успокоившись, Поль предпринял первую попытку переместиться в воздухе – то есть просто произвел несколько гребков брассом, меняя направление поворотом рук, как будто и правда плыл, хотя и, естественно, в менее плотной среде. Он потренировался пару минут и смог сделать несколько кувырков и даже робких петель, а потом поднялся еще немного, набрав как нечего делать стометровую высоту. Двигаясь вперед плавным брассом, Поль направился к горной гряде; никогда он не был так счастлив.