В бане Вадим обнаружил кадушку с теплой водой и, оторвав кусок рубашки, он стал аккуратно очищать раны и, как смог, обмылся. Стало легче, отодранные от тела куски ткани, жёсткие от уже подсохшей крови, причинили ему боль, однако тёплая вода изрядно смягчила её. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Помещение не имело окон, и глаза с трудом различали обстановку.
Может, и хорошо, что он очнулся только к вечеру, хотя время, чтобы подумать и собраться с мыслями тоже необходимо, ведь мертвяков лучше ожидать в здравом уме и рассудке. А пока он стал отстирывать рубашку и портки: смены белья не предвидится, ему придётся ходить в том, что есть, а мертвяки прекрасно чувствуют кровь, и не хотелось бы им попасться.
Беглый осмотр вещей выявил то, что у него оказалось в активе. Ими стали никому сейчас не нужные серебряные и золотые монеты, да один нож, что был привязан к ноге. Ни пистоля, ни сабли, ни походного мешка. Всё осталось лежать где-то, оставленное на пути его бегства. Как и брошенный кистень.
По факту: оружия у него нет никакого. Чем проламывать или прорубать головы зомби неизвестно. И без оружия шансы на выживание неумолимо сокращались. Но, раз уж он остался жив, он обязан выжить, уж извините за тавтологию.
Вадим усмехнулся своим наивным мыслям и посмотрел вниз на босые ноги. Сгорбившись, он мрачно размышлял, как ему быть дальше и что делать. Сейчас он находился в положении, когда на вопрос: «Что делать?» можно смело отвечать: «Снимать штаны и бегать!», ничего другого в голову ему сейчас не лезло.
Натянув на себя мокрую кое-где одежду, он ещё раз прошёлся по бане, внимательно осматривая все поверхности. Оставалась надежда, что отыщется что-нибудь нужное, но ничего более-менее полезного так и не попалось. Лишь один нож был ему в помощь. Провозившись с поисками, через какое-то время он заметил, что тот убогий рассеянный свет, что худо-бедно попадал через трубу, окончательно пропал, и за стенами бани сгустилась ночь. Наплевав на резкие звуки, раздающиеся на улице, Вадим улёгся спать.
Его слегка знобило, есть абсолютно не хотелось, только пить. Как кстати, что в кадушке ещё оставалась вода, пусть и не совсем чистая, но эта была вода. Напившись, он закрыл глаза, забывшись тяжёлым тревожным сном и надеясь, что утром он проснётся по-прежнему человеком, а не мертвяком.
Ночь прошла ожидаемо плохо. Всё время кто-то ломился в дверь, проверял стены, пытался заползти на крышу, и один раз эта попытка даже увенчалась успехом. От трубы послышался грохот, дикий рёв, но что-то пошло не так, мертвяк сорвался и, покатившись по крыше, с грохотом сорвался вниз. Больше попыток проникнуть сверху не было.
Всё это Вадим слышал сквозь сон и там же, во сне, недоумевал, почему зомби не могут сорвать дверь или проломить крышу? В конце концов, он провалился в глубокий сон и больше ничего уже не слышал. Но он был не прав: если бы дверь открывалась внутрь, её бы давно вышибли, а крыша уже была почти проломлена, и только тупость зомби не позволила им прорваться к нему.
Проснувшись, Вадим почувствовал себя значительно лучше, но его ещё по-прежнему знобило. Он встал, немного размялся и оделся как можно плотнее, напялив на себя помимо собственной одежды и найденные тряпки.
Ещё раз проверив все углы бани, он решился выйти на улицу, крепко сжимая своё единственное оружие — нож. Щеколда была скинута, дверь распахнулась во всю ширь, и в баню хлынул поток солнечного света. Вадим невольно отшатнулся и резко сдал назад; от яркого света заболели глаза. А совсем рядом с дверью послышался хорошо знакомый рёв голодного монстра.
Вадим содрогнулся, появилось отчётливое чувство слабости, внушаемое ему страхом. Он готов был кинуться обратно в спасительную темноту тесного помещения и уже почти сделал туда шаг, но… Но внезапная мысль не позволила ему совершить следующий. Что же теперь, снова прятаться? Но ведь от судьбы не убежишь и не спрячешься. Ну, спрячусь я сегодня, завтра, послезавтра, а что потом? Вадим решительно тряхнул головой и вместо шага назад сделал несколько вперёд и сразу ушёл в сторону.
Даже плохо видя из-за слез, застивших глаза, он чувствовал мертвяка всеми фибрами своей души и также ненавидел. Удар лапой пришёлся в плечо Вадима. Кувыркнувшись от удара, он полетел наземь, но не сдался. Страх уже отпустил и не мешал ему сражаться.