Мы идем немного быстрее, сердито ропща. Внезапный взрыв заставляет всех замереть. Оказавшийся впереди несчастный взлетает в воздух и падает на землю множеством неузнаваемых кусков. Выходит, пленный не лгал, служба информации укомплектована не доверчивыми идиотами, а весьма разумными людьми, замечательно делающими свою работу… приводящую к тому, что мы подрываемся. Если подорвешься на противотанковой мине, это определенно конец: остаться в живых после ее взрыва невозможно. Если мина противопехотная, перспектива не столь мрачна: вполне можно остаться живым, лишившись только ног. Сейчас это не такая уж страшная трагедия. Тебе выдадут отличные протезы, и если ты не круглый идиот, тебя могут принять на курсы младших командиров. Сейчас на таких курсах обучается немало безногих. Ты можешь подписать контракт на тридцать шесть лет, через пятнадцать — восемнадцать стать фельдфебелем и в шестьдесят пять выйти в отставку с солидной пенсией.
Поэтому во время, свободное от поиска мин, мы находим в последних и положительные, и отрицательные стороны. С одной стороны, можно лишиться жизни; с другой — можно лишиться только ног, с огромной пользой покинуть по инвалидности передовую раз и навсегда. Однако нужно иметь в виду: терять одну руку или одну ногу не имеет смысла. Обе — или ни одной. Одноногих на фронте немало, а одноруких столько, что в них видят совершенно нормальных, боеспособных людей. Например, майор Хинка простился с правой рукой два года назад и с тех пор постоянно находился в гуще сражений[20].
Наступила моя очередь возглавлять колонну, надевать американские сапоги, рисковать жизнью и конечностями. Уловив напряженными нервами первый признак опасности, я нагнулся и разгладил густую траву. Там что-то есть… что-то металлическое? Позади меня остановились Порта и Легионер. Сильное искушение повернуться и побежать. К сожалению, невозможно. Я медленно опустился и приложил ухо к земле. Легкое тиканье, или это просто мое трусливое воображение? Магнитная это мина или же замедленного действия? Вся моя одежда пропиталась потом, зубы нервозно клацают, колени пляшут джигу. Да, это мина. Пока что лежащая спокойно, но от этого не менее опасная. Кобра не вызывает такого страха. Кончиками пальцев нащупываю невидимую антенну, округлый свод, тонкую стеклянную панель. Классическая противотанковая мина.
Вот оно. Возьми себя в руки, подави страх, если хочешь остаться в живых. Вспомни все, чему тебя учили… Два пальца под свод, два поворота влево… только медленно, медленно… Разобьешь стекло, и тебе конец, Свен, мой мальчик! Слава Богу, спрятанного провода нет, она не соединена с другими минами. Они хитрые, эти мерзавцы, ставящие мины-ловушки… Два поворота. Эта задача выполнена. Теперь — двумя миллиметрами выше, три поворота вправо… Не двигается! Эта дрянь не двигается! Что это, черт возьми, значит? Мина нового типа? О котором нам не говорили? Боже Всемогущий, дай мне отсюда уйти! Черт побери их трибуналы и обвинения в трусости! Я хочу жить. Война может окончиться до того, как мне вынесут приговор.
Разум велит мне повернуться и бежать. Тело спокойно, решительно остается на месте. Ничего, я пока что жив. Что делать дальше? Вытащить эту чертову штуку вместе со взрывателем? Почему бы нет — это всего-навсего равносильно самоубийству.
Все время, пока я сижу, ничего не делая, мина самодовольно лежит в земле. Глядит на меня. Насмехается. А потом приходит новая ужасающая мысль: что, если эта сволочь замедленного действия? Продолжая держать правой рукой свод, сую левую под корпус мины. Зубами выдираю пучки травы с обеих сторон. Почему, черт возьми, эту работу не учат выполнять обезьян? Они могут пользоваться не только руками, но и ногами. И, возможно, лучше справятся: им не нужно все время подавлять страх. Почему никто не подумал об этом раньше? Используют ведь для войны голубей, собак, лошадей, свиней; почему же обезьян — нет? (Свиней мы использовали в Польше. Гнали их по минным полям, чтобы расчистить себе путь. Беда в том, что свиньи стали на вес золота, и в конце концов решили, что люди представляют собой меньшую ценность.)
Я мучительно медленно вытащил мину. Она была тяжелее, чем я предполагал, но, наконец, оказалась на поверхности во всем своем ужасе. Громадная, отвратительная штука. Я испытывал сильное желание отправить ее сильным пинком в воздух, но это удовольствие требовалось отложить до того времени, пока не будет извлечен взрыватель.