— Остановите ее! — заорал в ярости Лёве.
Позади нас раздалась автоматная очередь. Большой «мерседес» занесло, он описал полукруг и остановился. Мы уставились со злорадным торжеством на пассажира с заднего сиденья: это был генерал-майор во всем своем великолепии, с золотыми галунами, красными шелковыми аксельбантами, сверкающими серебряными пуговицами и орденами всех цветов радуги[77].
— На сей раз нам попалась важная птица, — прошептал мне на ухо Порта.
Генерал очень медленно, величаво вылез из машины, ему помогали два подобострастных фельдфебеля. Его блестящие сапоги скрипели; по тому, как они облегали выпуклые икры, я догадался, что сшиты они на заказ. Он пошел с надменным видом к Лёве и, к нашему громадному удовольствию, вставил в левую глазницу монокль.
— Так, лейтенант!
Голос его был негромким и обманчиво любезным. Он остановился в нескольких шагах от Лёве и властно заговорил.
— Для вашего же блага предполагаю, что, творя этот грубый произвол, вы не знали, с кем предстоит иметь дело.
Лёве молодцевато подошел к нему и откозырял двумя пальцами.
— Очень сожалею о причиненном вам беспокойстве. Разумеется, если бы ваш шофер остановил машину по первому требованию, у нас не возникло бы необходимости стрелять.
— Полагаю, у вас была основательная причина для этой дерзости?
— Так точно. Думаю, вы найдете ее вполне основательной, когда я объясню ситуацию. У меня много тяжелораненых солдат и нет транспорта, чтобы доставить их в госпиталь. Они совершенно не способны ходить, и некоторые наверняка умрут, если им не будет срочно оказана медицинская помощь.
— Это вряд ли моя забота, лейтенант.
— Прошу прощения, но в вашей машине достаточно места, чтобы удобно разместить нескольких моих солдат.
Генерал-майор поправил монокль.
— Вы, должно быть, сошли с ума, лейтенант. Я буду настолько снисходителен, что припишу это вашему нервозному состоянию, но мне кажется, вам самому срочно требуется медицинская помощь. Считайте счастьем, что я готов забыть об этом инциденте.
Он хотел уходить, но Лёве тут же преградил ему путь.
— Герр генерал! Повторяю, некоторые из моих солдат наверняка умрут, если им не будет срочно оказана помощь.
— Идет война, лейтенант. Ежедневно гибнут тысячи людей. Я не могу допустить, чтобы моя машина была загромождена окровавленными телами. Обеспечение транспортом раненых не входит в мои обязанности. Во всяком случае, я еду в свою дивизию. У меня гораздо более неотложные дела, чем подвозка в госпиталь незначительных солдат. — Он откашлялся. — Незначительных в общем плане.
— Можно узнать, какая это дивизия?
— Нет! Будьте добры уйти с дороги, иначе я буду вынужден приказать своим людям открыть огонь!
Лёве сильно побледнел. Я мысленно взмолился, чтобы он не спасовал в эту минуту. Думаю, если бы это случилось, Порта с Малышом взяли бы дело в свои руки, но Лёве мог быть очень упорным, когда возникал вопрос принципа.
— Возьмете с собой моих раненых или нет? — спросил он таким голосом, каким даже один генерал-майор не обратится к другому.
Наступила пауза. Те двое фельдфебелей переглянулись, и я интуитивно напрягся, готовясь к перестрелке. Однако не успели раздаться выстрелы, как появилась еще одна машина, легкий транспортер для перевозки личного состава. Он остановился вблизи от нас, и мы увидели рядом с водителем офицера СС. Он лениво вылез из кабины и пошел к Лёве. Он был очень высоким, поджарым, с широкими плечами и худощавым, привлекательным лицом. Мундир его был старым, выцветшим, покрытым дорожной пылью, без эмблем на воротнике. Однако мы узнали в нем командира Двенадцатой танковой дивизии бригадефюрера «Танка-Майера», самого молодого генерала в немецких вооруженных силах[78]. Эмблемы на воротнике Майеру были ни к чему — он мог позволить себе быть оригинальным.
— Что здесь происходит, лейтенант?
Лёве быстро ввел его в курс дела. Серые глаза бригадефюрера сузились, крепкая челюсть агрессивно выпятилась.
— Отказывается брать ваших раненых?
— Отказывается брать наших раненых, — подтвердил Лёве, все еще очень бледный. — Генерал-майор, по его словам, не может загромождать машину окровавленными телами.
«Танк-Майер» обратил холодный, ясный взгляд на генерал-майора, теперь беспокойно подергивающегося.
— Я еду в свою дивизию, — торопливо сказал он. — Этот болван лейтенант не только повредил мою машину автоматным огнем, но и задерживает меня дерзким разговором вот уже пятнадцать минут.
77
Красные шелковые аксельбанты в немецкой армии отсутствовали, тем более у офицеров; пуговицы же у генералов были золотыми. Конечно, генералы могли позволить себе быть оригинальными и носить пуговицы не по уставу, но вот красные аксельбанты они вряд ли бы надели. — Прим. ред.
78
Курт Майер, по прозвищу «Panzer-Meyer» («Танк-Майер»), действительно командовал 12-й танковой дивизией СС «Гитлерюгенд», но вот звание бригадефюрера он получил только 1.9.1944, так что на описываемый момент он являлся оберфюрером СС. — Прим. ред.