После того как министр обороны и директор ФСБ обменялись рукопожатием, полпред сразу же пригласил их к столу, предположив, что за едой разговор пойдет намного лучше.
Так как время уже давно подошло к обеденному, от рюмки «бальзама молодости» гости не отказались. Выпили за хозяина дома, потому что за встречу пить было, по крайней мере, неразумно — оба силовика всего несколько дней назад виделись на совещании у главы государства.
— Каким ветром занесло в здешние края? — закусывая салатом из морской капусты, спросил у директора ФСБ министр обороны.
— Это ты у нас порхаешь по всей стране, — в тон ему ответил глава Федеральной службы безопасности, аккуратно отрезая ломтик балыка. — По оренбургским степям, Калининградской области, а сейчас вот добрался до Дальнего Востока. А у меня все проще — плановая поездка, проверяю, насколько эффективно функционирует здешний Антитеррористический центр.
Говоря это, на самом деле директор ФСБ лукавил. Поездка была не плановой, а экстренной. Оперативники одного из отделов контрразведки обнаружили шпионскую закладку в виде высокочувствительного электронного прибора. Штучка оказалась очень интересной, причем последнего поколения, что, в свою очередь, говорило, что, несмотря на заверения в союзе против мирового терроризма, кое-кто из партнеров по коалиции пытается отслеживать российские государственные секреты. Глава ФСБ прилетел во Владивосток, чтобы лично разобраться в произошедшем и решить, как следует в этой ситуации действовать контрразведке. А чтобы раньше времени не спугнуть оппонентов, поездка была закамуфлирована под проверку дальневосточного центра «Т». Против коллеги из Министерства обороны директор Департамента безопасности ничего не имел, они в прошлом оба были сотрудниками одной из мощнейших в мире спецслужб. Но закон контрразведки гласит — государственная тайна доступна только посвященным в нее, иначе она перестает быть тайной.
Министр обороны все-таки почувствовал неискренность (сам из плеяды чекистов), но виду не подал и как бы между делом спросил:
— И как функционирование центра?
— На уровне нормы, — общей фразой ответил директор ФСБ и тут же услышал язвительное:
— А заключительным аккордом проверки, впрочем, как всегда, будет показательное выступление региональной «Альфы».
— Почему показательное выступление? — удивился главный контрразведчик, отвлекшись от мясного ассорти. — Учения будут действительно с подразделением регионального отряда антитеррора по теме «Освобождение заложников».
— Ну да, ну да, — понимающе кивнул министр обороны, — будет все разыграно как по нотам. Мы победили, и враг бежит, бежит. Твои люди могли бы снять фильм и при каждой проверке показывать его, чтобы лишний раз не гонять бойцов.
— Что ты хочешь этим сказать? — Глаза чекиста угрожающе сузились.
— Одни антитерры изображают террористов, другие их штурмуют. Даже если одни другим не подыгрывают, то психология бойцов одинакова. Потому и действуют, как актеры в хорошо отрепетированном спектакле.
— Что ты предлагаешь?
— Менять стереотипы. Террористов — единицы, кто обучен методам спецназа. В основной массе это дилетанты, самоучки, которые, захватив заложников, действуют не по изложенным на бумаге инструкциям, а по собственному усмотрению. А потому при штурме у антитерров и происходят накладки. Потому что придумал это представление полудикий пастух, а современные инструкции этого просто не учли. А учитывать нужно все. Это как рукопашный бой. Классный боец должен все время спарринговать, но каждый поединок должен происходить с новым соперником. Для того чтобы действовать эффективно против террористов, твоим антитеррам нужно постоянно менять спарринг-партнеров. Ну, скажем, один раз выставить ментов, потом — пограничников. Или моих военных, например.
— Твоих военных? — переспросил директор ФСБ и широко улыбнулся. — А не боишься, что мои антитерры твоих диверсантов за холку и на солнышко?
— Если твои повяжут моих, значит, плохо готовим диверсантов. Будем изменять методу их обучения, — с готовностью ответил министр обороны. — В любом случае обоюдосторонняя выгода налицо.