В потолочном люке показалась голова Демида.
— Я могу оставить извлекатель здесь. Между перекрытиями. И попробуем повторно забрать у неё коды, когда она уснёт.
Мультяшный колдун задрал уродливое лицо вверх:
— Ты ему ноги приделаешь, что ли? — спросила Антонина со скепсисом в голосе.
— Да, — ответил Демид.
Для демонстрации своих слов Демид опустил руки в капсулу. Пальцами левой руки он тронул предплечье правой, и оттуда, из казавшейся до этого бесшовной ткани выделились четыре лапы и круглое туловище встроенного робота, оставив после себя пустое посадочное место, выложенное трубками и проводами. К туловищу аппарата Морозов прикрепил чёрную шайбу извлекателя и посадил робота на обратную сторону фальшпола квартиры Кричевской. Насекомое потопталось пару секунд на месте и скрылось во мраке межкапсульного пространства.
— Почему мы с самого начала так не сделали? — покачал головой Владимир.
— Требование Кирилла, — пояснил Морозов, спустившись в капсулу, — Он хотел, чтобы вы «замазались».
Рядом с чёрной кляксой колдуна в воздухе возник тощий кролик с большой головой. Одет он был в короткие брючки и красный свитер с засученными рукавами и толстым воротником под самое горло, на носу сидели круглые очки. Его голос и жесты выдавали педанта.
Происходившее рядом всё сильнее диссонировало с душевным состоянием Стеши, по этой причине связь девушки с реальностью истончалась, голова закружилась и вернулась тошнота.
— Положение сложное, ребята, — загнусавил кролик, — вы не можете просто выйти и направиться к нам, полиция в таком случае с лёгкостью отследит ваш путь.
— Я запустила подборку нового камуфляжа для всех троих, но на это нужно время, — проскрежетал колдун, змея на кончике его мантии крутила головой по сторонам.
— А с чем это связано? — спросил Демид.
— Сейчас не время для лекции о подборе камуфляжа.
— Ну хотя бы в двух словах. Всё равно все пока думают, — не унимался Демид.
— Потом, Демид, потом, — ответил кролик.
— Ладно. Сколько времени потребуется на создание цифрового камуфляжа?
— Около восьми часов, — сообщил колдун, — это на подбор подходящей маски и её внедрение в систему безопасности станции.
— Всё это время, — проговорил Владимир, — нам надо будет где-то прятаться, правильно ли я понимаю?
— Да, — кивнул колдун.
— Есть другая опция, — предложил Демид. — Проблемы у нас начнутся, как только Кричевская вызовет полицию. Можно не допустить этого.
— Мы так не работаем, — с педантичной убеждённостью взмахнул лапой кролик и покачал своей ушастой головой.
— Методы есть разные, не только те, о которых ты подумал, — возразил Демид.
— Какие? — вскинулся Владимир, — будешь душить её каждый раз, как она станет приходить в себя?
— Тише, тише, — ничуть не смутившись, отреагировал Демид, — не шуми так, а то разбудишь спящую царевну раньше времени.
Кролик повернулся к колдуну и заметил:
— Тоня, а ведь Демид прав. У нас есть внутрисетевые коды доступа Кричевской. Может, мы сможем как-то настроить её личный кабинет, чтобы блокировать запросы о помощи?
— Надо попробовать. Но остаётся ещё один момент. Как только Кричевская поймёт, что через сеть она никого не дозовётся, она пойдёт пешком. И своими ножками дотопает до полиции.
— Это я беру на себя, — сказал Демид, — я свяжу её и прослежу, чтобы она не освободилась, пока наши маски не будут готовы. Жаль, конечно, что полностью скрыть наше появление в её квартире не получится. Слишком много следов, так что нас объявят в розыск и наши рейтинги ухнут вниз до самой земной поверхности.
— Ну, — развёл руками колдун, — это уж вы сами постарались.
Демид озвучил то, о чём Стеша боялась и думать. Её объявят в розыск. Её рейтинг станет красным. Её жизни конец. Её планы и стремления, её знакомые и друзья, коллеги и заказчики, её цели теперь ничего не значили, как и коды, забранные с сетевика Кричевской. Просроченная информация, потерявшая актуальность — вот чем за мгновение обернулись жизнь и мечты Степаниды Голуб.
Сил бороться с убийственным знанием не осталось, в сознании девушки зашумел белый шум всепоглощающего ступора. Окружающий мир куда-то пропал, события, что фиксировались органами зрения, слуха, обоняния и осязания чиркали по сознанию и терялись в этом шуме, не оставляя следа, не рождая мыслей и чувств. Не было ни злости, ни обиды, ни отчаяния, ни надежды. Наверное, смерть приходила к человеку так же и таким же образом заслоняла от него жизнь.