Стеша не стала слушать до конца.
— Где Кирилл? — спросила девушка.
— Там, — сказал Корней и кивнул головой в сторону задней стены, — но тебе лучше не ходить туда пока, там зрелище не самое приятное.
Пропустив предупреждение мимо ушей, девушка прошла к стенке капсулы, сняла её, и шагнула на загрохотавший под её ногами настил. На втором этаже убежища кто-то быстро и прерывисто дышал, иногда срываясь на всхлипы, и время от времени лупил кулаком в пол. Подойдя к люку наверх, Стеша на минуту остановилась, прислушалась. Всхлипы были, как будто, женскими. Чья-то душа словно отделилась от тела и металась, неприкаянная, по узкому пятачку гофрированного металла, не имея возможности улететь в рай и опасаясь спускаться в ад.
Обернувшись, Стеша разглядела на полу тёмное пятно какой-то жидкости, по капле падавшей с потолка из стыка металлических листов.
По лесенке девушка поднялась наверх, просунув в люк голову и плечи. На втором ярусе она увидела лампу, стоявшую на ящике и горевшую мертвенно-холодным светом. На полу у ящика лежала Майя. Кирилл, опустившись на колени, сжимал руку Каменской и гладил девушку по голове, Савва раскачивался на корточках в дальнем конце яруса, у самого края настила.
Лицо Майи было изуродовано гримасой страдания, по щекам текли слёзы. Она дышала мелкими и быстрыми вдохами и выдохами, будто бы вместе с воздухом старалась выпустить из себя немного боли, слишком огромной, чтобы выйти сразу в одном крике. Взгляд Стеши сам собой пополз по телу девушки от её плеч к пояснице и ногам, и наткнулся на культю на месте левой голени, замотанную в пропитанную кровью тряпку. Тёмная лужа венозной крови расползалась под культёй, псеводгравитация засасывала жидкость вниз, в стык щитов.
— Потерпи, родная, потерпи, — успокаивал Майю Кирилл, — сейчас Савва всё узнает у доктора, и мы сделаем, как надо. И всё будет хорошо. Савва! Долго ещё?!
— Нет! — лаял Каменский.
— Я сделала, как вы просили, — сообщила Стеша бесстрастным голосом, — Будете смотреть воспоминания?
— Да погоди ты, — отмахнулся Кирилл, — Не до тебя сейчас.
— Я что, зря туда ходила?
— Не до тебя сейчас, что непонятного?! Демид пришёл?
— Пришёл. Так что, будете смотреть?
— Потом. Савва, Морозов здесь. Если нужна будет промышленная печать, переговори с ним.
— Конечно, нужна, — встрепенулся Каменский, поднялся на ноги и направился к люку.
Стеша, уступив дорогу, спустилась обратно на первый ярус и села, привалившись спиной к стене напротив выхода. Савва прошёл мимо девушки в капсулу.
Всхлипы страдавшей наверху Майи не отвлекали девушку. Не нарушали её концентрацию и звуки падавших в лужу крови капель, что она смогла различить, посидев некоторое время в уютном полумраке. «Раз рейтинг упал в красную зону, значит…» — начиналась мысль в голове у Стеши, но хвост этой мысли вырос до невообразимой длины, так что девушка всё тянула и тянула его из омута подсознания, никак не могла добраться до конца. Уже Каменский вернулся наверх после разговора с Демидом, уже повторно спустился вниз и повторно вернулся наверх, и опять спустился вниз и крикнул, шагнув в капсулу: «Мы пошли, я не знаю, получится или нет!», и Владимир пришёл и сел рядом со Стешей, спросил: «Как ты?», потом: «Может, пойдём отсюда?», и ушёл обратно в свет и чистоту, тяжело вздохнув, и период падения капель серьёзно увеличился, видимо у Майи заканчивалась кровь, чтобы выливать на настил, и только тогда конец хвоста оказался у девушки в руках: «…значит, всё позволено!»
Теперь, без цели и моральных установок, освещавших путь к ней, в душе Стеши осталось одно желание. Оно покоилось на самом её, души, дне, как масса зловонного ила под толщей озёрной воды. Периодически девушка касалась его, когда оставалась одна и погружалась в размышления особенно глубоко, но всякий раз поднималась обратно на поверхность сознания, к общепринятым мотивам и стремлениям, о которых можно было рассказать знакомым и друзьям, тому же Владимиру.