Ястребов тяжело вздохнул:
— Господа, однако, я устал. Можете себе представить, управлять таким количеством народу. Да и дела ещë есть важные. Так что прошу извинить, но вынужден вас покинуть. Вы можете остаться и продолжить трапезу, или на аэрокаре улететь, куда заблагорассудится.
Все Ястребовы одновременно поднялись со своих мест, развернулись и зашагали в особняк. Одинаковость их действий настолько противоречила внешнему разнообразию, что навевала чувство суеверной жути.
— Я не хочу здесь оставаться, — пробормотала Стеша.
Демид и Корней не стали спорить.
Разглядывая лес на обратном пути с борта аэрокара, Стеша думала о зелëном массиве, как об огромном некрополе. Здесь уже клубившаяся под еловыми лапами тьма представлялась душами обитателей «Ястребиного Замка», покинувшими тела вследствие гибели или сумасшествия последних, стенавшими в безмолвной боли и тоске по утраченной жизни. Встречный ветер трепал волосы девушки и выдавливал слëзы из глаз с вишнëвыми зрачками, а она думала о мертвецах, пытавшихся докричаться до неë, предупредить о чëм-то, вот только отсутствие языков, губ и голосовых связок не позволяло им выражать мысли с помощью звуков.
— Эти беседы утомили меня, — пожаловался Корней на лужайке среди трëх коттеджей.
— Здорово ты раскусил этот балаган, — восхитился Демид, — я, главное, сам догадываюсь, что-то не то происходит, что-то неестественное, но понять умом не могу.
— К сожалению, враньë на этом не кончилось, — покачал головой Корней, — Причина, по которой нас держат тут, совсем не та, что нам озвучили.
— Меня тоже это смутило, — согласился Демид.
— Что? — спросила Стеша.
— То, что я несколько лет жил с этим «Словом и делом» на Северодвинске, — пояснил Морозов, — и никто меня не трогал, никто не боялся, что я что-то нехорошее могу распространить.
— А почему мы не поймали Ястребова на вранье? — поинтересовалась девушка.
— Иногда лучше казаться глупее, чем ты есть на самом деле, — ответил Мохов.
Корней побрëл к своему крыльцу, Стешу Морозов попросил остаться, указав глазами на лавочку, белая краска перекладин которой, впитав дневной свет, теперь будто излучала его в опустившихся в сумерках. Как только дверь за Моховым закрылась, Демид прислал девушке сообщение:
— Будь осторожнее с Корнеем.
— Как так? — от удивления она спросила в полный голос.
— Тише, пожалуйста, — написал Демид в ответ, — В его коттедже происходит что-то нехорошее, потоки данных отличаются от тех, что крутятся в наших с тобой домах. Совсем другие пакеты, совсем другие сеансы связи. Совсем другие адресаты. Расшифровать я их не могу пока.
В дополнение к беззвучным воплям покойников сумерки для Стеши наполнились едва слышными шорохами шпионских плащей и шагов.
— Что будем делать? — отправила она вопрос Демиду.
— Вокруг Корнея я разместил шпионов, — сообщил Демид, — андроид взломан?
— Да.
— Что показывает?
— Они снова накрывают на стол. Как будто на то же количество персон.
— Перекинь мне трансляцию. Можем прогуляться по парку, пока смотрим. Думаю, это вызовет меньше подозрений.
— Согласна.
Стеша и Демид встали с лавочки и углубились в лес. Треть своего обзорного поля девушка закрыла трансляцией из глаз взломанного гиноида, простые импланты плохо справлялись с отрисовкой изображения, и картинка получалась схематичной: несмотря на освещение стола яркими прожекторами, закреплëнными на стене особняка, многие детали пропадали, пища на тарелках сливалась в разноцветные кучи, лица занимавших свои места людей теряли индивидуальность. Наверное, живой человек именно так и должен был воспринимать обиталище мертвецов, потому что собственное, линейно бегущее вперëд время постоянно подталкивало его и не позволяло рассмотреть замершие в неподвижной вечности сущности.
Закончив сервировку стола, гиноид, из глаз которой шла трансляция, встала у стеклянных дверей на входе в особняк.
Две трети обзора девушка оставила для леса вокруг и для ночи, уже наводнившей его своим отражением. Гигантская ось, вокруг которой вращалось жилое пространство, почти погасла, в чëрной вышине светились только тонкие нити монорельсовых линий, протянутые вдоль неë. Ни единой кабины не ползло по ним.
Лес вокруг вздыхал ночной жизнью: там ухнула сова, здесь что-то чëрное порхнуло с зашуршавшей листьями ветки, тут нечто, выдав себя неосторожным треском, замолкло, спрятавшись в темноте, какой-то шорох пробежал у самых ног.