Глаза бы на него не глядели. Не надо быть телепатом, чтобы догадаться, что это за тип. Подозревается, что он убил и ограбил старушку. Никакого раскаяния на его лице не написано. Пожалеть он способен не о том, что совершил, а лишь о том, что попался. Убежден, что воруют все, у кого есть возможность что-либо украсть. Спроси такого: ну, а что, например, станут красть художник, певица, писатель? Ответит, что художник, небось, ворует краски, певица — губную помаду, а писатель только и думает, как бы ему спереть в редакции пишущую, машинку. Не воруют, конечно, те, кто по бездарности воровать не умеет или по трусости боится. Наиболее даровитые не только воруют, но и не попадаются. Так думает тот, кто сейчас ерзает на стуле. При этом он старается изобразить на своем лице кротость и вытирает потные ладони о штаны.
Начинается допрос, и Саша Нестеров заносит в протокол не только слова, но и мысли этого уголовника.
Вот протокол:
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Напрасно отпираетесь, Сизолобов. Не думайте, что вам удалось не оставить никаких следов.
СИВОЛОБОВ: Не может быть никаких следов. Я там не был. (Мысленно: «Какие же следы? Кровь на пиджаке? Так я ж его уже в химчистку отдал».)
СЛЕДОВАТЕЛЬ: А что скажете по этому поводу вы, товарищ эксперт?
НЕСТЕРОВ: На пиджаке, который отдан в химчистку, обнаружены пятна крови.
СИВОЛОБОВ: Это у меня из носу кровь шла. (Мысленно: «Насчет пиджака — обойдется. А японский халат, который я Соньке подарил, она уже выстирала».)
НЕСТЕРОВ: Были следы крови и на японском халате.
СИВОЛОБОВ: Какой еще японский халат! Не видел я никакого халата! (Мысленно: «Продала меня Сонька! Ах, сука! Ну, выйду отсюда — попляшет у меня! И золотые часы у нее заберу!»)
НЕСТЕРОВ: А где вы взяли золотые часы?
СИВОЛОБОВ: Не брал я золотых часов! (Мысленно: «Все. Сонька раскололась начисто. Ну, ничего. Скажу — оклеветала из ревности. Лишь бы Генка Смирнов не подгадил. Авось он успел уже загнать каракулевое манто».)
НЕСТЕРОВ: Ну, а каракулевое манто вы тоже не брали?
СИВОЛОБОВ: Не брал! (Мысленно: «Зацепили Генку, гады. Ну, его не так просто расколоть, как Соньку. Знает: если расколюсь я — сидеть и ему в тюряге лет десять. Он же старуху душил, когда я ее по голове двинул».)
НЕСТЕРОВ: А что взял ваш приятель Геннадий Смирнов?
СИВОЛОБОВ: Нет у меня такого приятеля! То есть был когда-то. Но я его уже сто лет не видал.
НЕСТЕРОВ: А кто старушку душил, когда вы ее по голове ударили?
СИВОЛОБОВ: Не бил я ее по голове! Это она, может, головой об стол ударилась, когда упала!
НЕСТЕРОВ: Отчего ж она упала?
СИВОЛОБОВ: А Генка ее душил!
НЕСТЕРОВ: Но кровь старушки — на вашем пиджаке.
СИВОЛОБОВ: Это я нечаянно! Сгоряча! Я не собирался ее убивать!
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вам остается подписать признание.
Преступник прерывисто сопит и заскорузлыми пальцами выводит подпись на допросном листе. Потом говорит растерянно:
— Как же вы это все так быстро узнали?
— Я специалист по чтению мыслей, — гордо отвечает Саша.
Это в нем пробудилось тщеславие, захотелось произвести впечатление… Ах, не надо ему было себя раскрывать!
В первом часу ночи — только Череменецкий лег спать — его будит телефон. В трубке недовольный голос Саши:
— Скажите этому Сидоренкову, что я не арестант и нечего мне выговаривать за то, что поздно прихожу. Простите за беспокойство. Спокойной ночи.
А на другой день Сидоренков объясняет профессору:
— Теперь, когда Саша Нестеров помещен здесь, у меня, я, понимаете, чувствую ответственность за его жизнь. Учтите, преступники могут попытаться с ним расправиться.
И, конечно, предостерегает он не зря.
Некий Геннадий Смирнов, скрывающийся от ареста, подкарауливает Сашу в безлюдном месте и бьет его сзади гаечным ключом по голове.
Бедный Саша, могу вообразить, как ему было больно…
Какой ужасный получается финал…
Но это еще не самый конец. Оборвать рассказ на этом месте просто невозможно.
Если б я не боялся, что читатели меня засмеют, я бы закончил рассказ так: в больницу к умирающему приходит Галя. Она горячо целует его в губы — и он вскакивает живой и совершенно здоровый.
Ужасно нравится мне такой конец, но, чтобы избежать осмеяния, напишу другой. Пусть не фантастический, зато самый что ни на есть благополучный для моего героя.
Саша постепенно выздоравливает, но оказывается, что телепатические способности он утратил и никого больше не может видеть насквозь. Он стал нормальным человеком, настолько нормальным, что профессор Череменецкий в трансе (или даже в отчаянии), забывает бриться и обрастает жуткой щетиной.