Замок выступал навстречу нехотя, не торопясь демонстрировать стены в язвах плесени и вымахавшие до небес деревья, пронизавшие каменную плоть через разломы во внешней стене. Заплывший ров зарос бурьяном и тонконогими осинами, в заболоченных лужах квакали лягушки.
Впрочем, мощенный каменным брусом двор казался нетронутым, как и почти все постройки. Разве что кровля на крышах провалилась. Замок выглядел покинутым, но не разрушенным.
— Странно, — подумала вслух Элия, — а мне он казался темным.
— М-м? — Брюс с трудом оторвался от созерцания угрожающе оскаленной морды, украшавшей надвратную арку. Морда была кабанья.
— Мы можем войти внутрь?
— Ну…
Не было ни одной причины (если исключить, конечно, фантастическую надежду отыскать здесь клад), чтобы соваться внутрь. Однако Брюс медлил.
Слева чернели вывороченные и покрывшиеся слоем мха щупальца земляного «спрута», которого обычно подсаживают возле главной дороги, хватать непрошеных гостей. «Спрут» был давно мертв и безопасен.
«Солнечная ловушка» на стенах растрескалась в невнятную, осыпавшуюся мозаику, не способную не то что испепелить врага, но даже поджечь соломинку. Та же участь постигла и многочисленные «кротовьи пляски», вскрывшиеся сами собой вокруг стен уже давным-давно. То ли лес позаботился обезвредить все внешние капканы замка, то ли время, но сейчас во двор можно было войти беспрепятственно…
Вот только зачем?
Окружавшая замок зубчатая стена горделиво замыкалась парой целехоньких сторожевых башен, соединенных аркой. Раз и навсегда опущенный мост лежал поперек рва, обронив заржавленные до трухи цепи. Бревна вросли в почву, внизу, под брюхом моста, натек земляной бугор, так что переправа не дрогнула даже под гиппогрифом. Брюс все же не рискнул на ней задерживаться, но Элия…
— Что это там? — Такие пустяки, как дряхлость конструкции, ее, разумеется, не заботили. Присев на краешке настила, девушка с интересом заглядывала под мост. — Скелет?
Проявив недопустимое, с точки зрения потомственного некроманта, пренебрежение к находке, Брюс лениво пожал плечами.
— Да мало ли кого они там прикопали… Вон там еще один, — нехотя подсказал он, вглядываясь с надежного берега.
Земляные потеки под мостом бугрились складками и кавернами, опушенными… то есть околюченными побегами ежевики. Вот из них и выглядывал череп. Из левой глазницы рос роскошный мухомор.
Мост опущен, внутренняя и внешняя решетки в проходе между башнями закрыты, во рву покойники… Что здесь случилось?
— Ему не один век. — Девушка коснулась подножия замшелой надвратной арки между башнями. Створ еще был заплетен опущенной деревянной решеткой, для прочности окованной металлом.
Замок угрюмо таращился на пришельцев, занавесив провалы окон клочьями плюща и остатками ржавых щитов. Даже издали Брюс чуял исходящую от него затаенную мощь. И необъяснимое притяжение.
— Дальше идти не стоит, — пытаясь рассуждать здраво, предупредил он. — Замок давно брошен, одичал совсем.
— Дом Аррдеаниакаса намного старше, но ты не побоялся войти.
— Свой дом Аррдеаниакас приручал сам и его выучки даже руинам хватит еще на тысячу лет. А кто заговаривал эти камни, я не знаю. Но они давно переродились. Тут даже опытный маг не предскажет следующую ловушку.
— Жаль… — Элия с неожиданной тоской погладила рябые от непогоды камни.
«Домой хочу», — вдруг вспомнилось ее удрученное.
— Если желаешь… — заколебался Брюс, поддавшись приступу внезапной сентиментальности. — Думаю, во дворе не так опасно…
Элия оживилась.
Через заклиненную и намертво вросшую в камень решетку под аркой пути не было, да они и не рискнули бы идти напрямик. Свернули вправо, огибая остатки стены, присмотрели удобный пролом, занятый растопырившейся вербой.
— Только осторожно!
Снялась с вербы, недовольно каркая, ворона. Лако проводил ее оценивающим взглядом. Брюс соскочил на почти невидимые в траве камни, шатко покачнулся, будто твердь пружинила под ногами.
Вдруг почудилась призрачная многоголосица: «…так рады… добро пожаловать… наконец-то…»
И в тот же миг наваждение исчезло.
Залитое солнцем строение выглядело мирным и безопасным. Тени заползли под самые стены, светлый брус, мостивший двор, смахивал на посеревшие сахарные кирпичики, глазурь мозаик украшала стены.
— А ты говорил, что тут сыро и медуз полно… — попеняла Элия, увлеченно озираясь и забыв про свои горести хотя бы на время.