Элия отступилась, но пригрозила:
— Учти, снова свалишься в обморок — отолью тебя отравленной водой. Больше нечем. И надейся, что ты принц, только сам об этом не подозреваешь.
Брюс криво усмехнулся. Между ушами будто колокола надтреснутые перекликались. «Надо бежать отсюда как можно быстрее! — вопил здравый смысл, оклемавшийся наконец после недавнего потрясения. — Это дурное место».
Кто бы спорил… Но неуемная, необъяснимая потребность оставаться в замке никуда не делась. Будто вновь действовала магия земного притяжения. Только теперь влекло не к живому, а к камням.
«Я только огляжусь!..» — пообещал он себе.
Обводы растрескавшихся бочек, рыжие от ржавчины… Трогательно-нежная поросль травы, пробивающаяся между камнями… Колесо с выбитыми спицами… Остатки статуи — ноги с раздвоенными копытами, хвост, половина торса, а верх отсутствует. Зато тень у нее знатная — сытая, отчетливая… С рогами. То есть сначала все, как нужно — ноги, туловище… и лишь затем голова и рога. Недостающие у самой статуи.
Брюс замер.
— Это не рога, — подумал он вслух. — Это острия на шлеме.
Такие шлемы носили всадники эпохи земледержца Таворриотана Златоглазого. А платья подобного кроя шили в те времена для девушек, припомнил Брюс, наблюдая, как тень раздваивается. А затем вновь делится, присовокупляя к шлемоносцу и женщине вертлявую, худощавую фигуру неопределенного пола. И еще…
Брюс попятился, тени рассыпались кругом. Дымчатыми ручейками потянулись из-под стен, золой вымазали углы, потекли из щелей, вслед за нескончаемым: «мы здесь… здесь…» Язык обожгло горечью. Магия была старой, злой и сильной.
Встрепенулся и взмахнул крыльями гиппогриф, почуявший волшбу. Сердито заклекотал, прикрывая собой недоумевающую Элию, к которой тоже подползали тени. Она почувствовала неладное, завертела головой, но явно ничего особенного не замечала.
— Замок проклят, — объявил Брюс.
— С чего ты взял?
— Неважно. Уходим.
Он повлек за собой удивленную девушку и довольного гиппогрифа, буквально хребтом чувствуя, как зыбкие тени, выстроившись полукругом, следуют за ними по пятам, множась ежесекундно. Из каждой ниши, из каждого окна, сквозь замкнутые двери стекались к беглецам все новые дымчатые клочья.
«…помоги!.. Не уходи… Помоги нам… Останьтесь… Мы все здесь…»
В спину словно ледяным ветром задувало, и это несмотря на все еще высокое и жаркое солнце.
— Погоди! — Элия остановилась как вкопанная, вынудив затормозить даже тяжеловесного Лако. — Я что-то слышу…
Может быть. Приноровившись общаться с Дьенком, она могла стать восприимчивее ко всем теням.
— Тебе показалось, — фальшиво возразил Брюс, пытаясь сдвинуть упершуюся девушку с места. Куда там! Проще Лако пинками согнать с места.
— Кто-то зовет на помощь.
Нет! Только не это! Брюс едва не выругался с досады.
— Замок пуст. И на нем лежит серьезное заклятие. Нужно убираться отсюда, пока не поздно.
«Поздно!..» — возразили бесплотно, но веско.
— Это мы еще посмотрим, — процедил Брюс сквозь зубы и с угрозой скомандовал особо назойливым теням, попытавшимся перегородить путь беглецам: — Пошли прочь!
Они проворно прыснули в стороны, но вились рядом, будто любопытные мальки. Как прикосновения холодных рыбьих губ клевало назойливое: «…нельзя!.. нельзя уйти… останьтесь…»
Тени сновали близко, однако не пытаясь задержать. И в интонациях их слышалась не злоба, а отчаяние.
«…нельзя уйти… погибнешь… мы отпустим, сам погибнешь… нас не спасешь…»
— Хорошо! — сдался Брюс, останавливаясь в свою очередь, и потребовал, не обращая внимания на изумленный взгляд Элии: — Рассказывайте, в чем дело.
Он и сам не заметил, что стискивает руку девушки так сильно, что она кривится от боли. Но молчит, не пытаясь вырваться.
Тени закружили хоровод.
«…нам было скучно… воля хозяина — закон!.. мы любили гостей… кто станет сожалеть о простецах?..»
— Они все здесь, — глухо переводил Брюс бессвязные и путаные реплики, которые сыпались на него со всех сторон ворохом невесомых волокон. Выпрядал, как паук, из разноголосицы прочную нить. — Все, кто жил в замке, и хозяева, и челядь…
Как вытягивалось от удивления лицо слушавшей его Элии, Брюс не замечал, торопясь свить воедино неудержимый поток чужих слов.
— …это у них такое развлечение было, поить заговоренной водой из источника проезжих. Место глухое, скучно… А однажды к ним попросился на постой чужеземец с компанией.