Вышло чуть пафоснее, чем он задумывал, но подействовало мгновенно. Элия шарахнулась, закусив губы. Чувства одно за другим менялись на лице девушки.
— Но его же еще нет!
— Он может быть. И он будет моим ребенком… Прости, Элия, но я не могу позволить такому произойти.
Да, некоторые вещи остаются в людях неизменными. Но кое-что меняется. Брюс, к своему удивлению, чувствовал, что все сказанное — искренне.
…Трудности, как известно, закаляют. Делают душу человека твердой, мерзлой. В мерзлую душу бросишь семя сомнений — погибнет оно, не прорастет. Но стоит кинуть туда что пожарче, скажем, любви уголек, или жгучую каплю ненависти, так разъест и эту мерзлоту. Растает душа, мягкой станет, податливой… Делай с ней что вздумается…
— Мы вернулись.
Башня ощутимо содрогнулась, принимая очередной удар молний. Резкий вкус воздуха щекотал ноздри и глотку. Светляки по стенам меркли, когда их накрывало метущимися тенями.
— Как мило. И опять полным составом? Честно говоря, я ждал, что вы попытаетесь улизнуть. И вы ведь пытались? Ах, как нехорошо лгать старику!
— Мы выполнили ваше задание.
— Ничего подобного! — Тяжелый взгляд лег на Брюса, вынудив его напрячься, чтобы не опуститься на колени. — Это задание выполнило вас! Даже в такой ответственный момент ты, Брюс, не смог принять самостоятельное решение и положился на волю обстоятельств.
— Ключ в замке, — Брюс упрямо стоял на своем, не намереваясь вдаваться в частности.
— Сознайтесь, это ведь случайность? — Маг не пошевелился, но тени беззвучно забесновались вокруг, словно вспугнутая стая многокрылых нетопырей.
— Не имеет значения.
— Действительно не имеет, — засмеялся Аррдеаниакас. Он по-прежнему не двигался, но голос его был так ощутимо шершав, что, казалось, уши саднят и кровоточат, и яд его слов туманит сознание. — Я предусмотрел и это… У меня было целых три варианта! И, как забавно, сработали почти все… Ну, кроме самого кровавого. Девочке не хватило духу выполнить обещание…
Брюс встряхнулся, лишь когда взгляд мага переместился на замершую Элию. Стало легче дышать. Буйные тени покорно легли на места. Зато девушка ссутулилась, словно принимая на плечи увесистую каменную плиту, но тут же упруго выпрямилась.
Маг снова засмеялся. Пыльные невеселые смешки закатывались в щели.
— Впрочем, Брюс, ты прав, это не имеет значения. Чтобы разбудить подземных зверей, что спят уже века после Триединой войны, нужна плоть в крови земного мага. Может быть кусок хлеба, обмакнутый в мою кровь, как в той сфере, что я дал тебе. Может быть камень, в твоей собственной крови, который ты носил на шее много лет…
Машинально прикоснувшись к груди, Брюс не почувствовал под пальцами привычного веса камешка. Вспомнилось, как шею обожгла саднящая боль, когда разорвавшаяся цепь скользнула по коже, устремляясь вслед за оберегом.
— Я зачаровал цепочку, — любезно подсказал маг.
…Пальцы с обломанными ногтями тянутся к Брюсу, прикасаются к камню: «Как трогательно. Ох уж эта сентиментальность…»
Брюс поморщился.
— В конце концов, это может быть сам маг, чья плоть, несомненно, пропитана его же собственной кровью… — Аррдеаниакас развлекался. Сейчас он казался как никогда оживленным. Казалось, вот-вот сорвется с места, волоча за собой спутанные космы, и пустится в пляс.
— Мы не открыли вашу темницу? — Элия напряженно следила за магом, словно тоже ожидая подвоха. — Мы сделали что-то другое?
— Вы восстановили движение земель. Восстановили прежний порядок… Там, под нашими ногами вот уже много веков спят Земные звери, плоть земли и ее порождение. Те, что заставляли обитаемые земли вращаться еще с тех времен, когда мир был полон льда… Железные башни — это клинья. Их придумали, чтобы в случае чего стопорить движение земель и общаться с Земными зверями. Когда земных магов разгромили, некому стало заботиться о Зверях, и те заснули. А земля вновь остановилась.
— Ну и что в этом плохого?
— В давние времена земли вращались не только вместе с планетой, но еще и по собственному порядку, переходя из влияния огня к земле, потом к воде и к воздуху. Ойкумена вращалась меж четырех начал. Огонь согревал плод, земля придавала ему сил, вода поила его, а воздух давал простор и свет для роста… Природа блаженствовала. Людям жилось неплохо. Весь мир был золотым. Что же теперь? Жажда власти захватила горячие головы, ход земель был нарушен. Теперь благоприятный климат только в Золотых землях. Зоны влияния остались, но теперь, когда земли не вращаются, их сила слишком велика. Огонь сжигает земли, Земля тянет из них все силы до капли, истощая, Вода размывает и заболачивает почву, а в землях, где царствуют ураганы, не выжить даже гиппогрифам…