Писсуар в здании Казанской части был двухэтажный: в верхнем жил с семьей (!) сторож, в нижнем было два отделения — для мужчин и для женщин. К себе сторож поднимался по деревянной лестнице из мужского отделения.
Уличные писсуары решали одну проблему, но создавали другую, куда более серьезную. Вот как, с точки зрения санитарии, обстояло дело в Москве в 1871 году по описанию корреспондента газеты «Русская летопись»:
«…настоящая зараза от текущих по сторонам вонючих потоков. Около памятника (Минину и Пожарскому. — И. Б.) будки, на манер парижских писсуаров; к ним и подойти противно. Ручьи текут вниз по горе около самых лавок с фруктами… Москва завалена и залита нечистотами внутри и обложена ими снаружи… По этой части Москва — поистине золотое дно; это — русская Калифорния… Только копните ее поглубже даже простой лопатой, и драгоценная добыча превзойдет самые смелые ожидания».
В Петербурге во время народных гуляний на Марсовом поле ставили временные общественные ретирадники (или «ретирады»). Это было огороженное дощатым забором место, без крыши, но отличавшееся от других построек венками из зелени, натыканными по верхнему краю забора. Внутри забора настилали дощатый пол, в котором щели между досок были шире самих досок. Вдоль стены ставили ушаты и кадки «для приема экскрементов и мочи и прилаживались деревянные желоба для приема мочи». Поперек ушата прикреплялась узкая доска — и стульчак готов! Моча спускалась по канавке, вырытой в земле вдоль Марсова поля к набережной. Попасть в этот ретирадник было непросто из-за большого стечения народа, и он снаружи был «обсажен» кучами экскрементов и залит мочой.
Насмотревшись на такие сцены в Петербурге, в других городах и деревнях, а потом и на Сахалине, А. П. Чехов писал в конце 1890-х годов о том, что увидел вдали от Петербурга:
«Как известно, это удобство у громадного большинства русских людей находится в полном презрении. В деревнях отхожих мест нет совсем. В монастырях, на ярмарках, в постоялых дворах и на всякого рода промыслах, где еще не установлен санитарный надзор, они отвратительны в высшей степени. Презрение к отхожему месту русский человек приносит с собой и в Сибирь. Из истории каторги видно, что отхожие места всюду в тюрьмах служили источником удушливого смрада и заразы и что население тюрем и администрация легко мирились с этим. В 1872 году на Каре при одной из казарм совсем не было отхожего места, и преступники приводились для естественной надобности на площадь, и это делалось не по желанию каждого из них, а в то время, когда собиралось несколько человек. И таких примеров я мог бы привести сотню. В Александровской тюрьме отхожее место, обыкновенная выгребная яма, помещается в тюремном дворе в отдельной пристройке между казармами. Видно, что при устройстве его прежде всего старались сделать, чтоб оно обошлось возможно дешевле, но все-таки сравнительно с прошлым замечается значительный прогресс. По крайней мере оно не возбуждает отвращения. Помещение холодное и вентилируется деревянными трубами. Стойчаки устроены вдоль стен; на них нельзя стоять, а можно только сидеть, и это главным образом спасает здесь отхожее место от грязи и сырости. Дурной запах есть, но незначительный, маскируемый обычными снадобьями, вроде дегтя и карболки. Отперто отхожее место не только днем, но и ночью, и эта простая мера делает ненужными параши; последние ставятся теперь только в кандальной».
Цивилизация докатилась, кажется, до другой тюрьмы, Рыковской. Вот как, по описанию Чехова, обстояли там дела:
«Отхожее место устроено здесь тоже по системе выгребных ям, но содержится иначе, чем в других тюрьмах. Требование опрятности здесь доведено до степени, быть может, даже стеснительной для арестантов, в помещении тепло и дурной запах совершенно отсутствует. Последнее достигается особого рода вентиляцией, описанной в известном руководстве проф. Эрисмана, кажется, под названием обратной тяги.
В Рыковской тюрьме эта тяга устроена так: в помещении над выгребною ямою топятся печи, и при этом дверцы закрываются вплотную, герметически, а ток воздуха, необходимый для горения, печи получают из ямы, так как соединены с нею трубою. Таким образом, все зловонные газы поступают из ямы в печь и по дымовой трубе выходят наружу. Помещение над ямой нагревается от печей, и воздух отсюда идет в яму через дыры и затем в дымовую трубу; пламя спички, поднесенной к дыре, заметно тянется вниз».