- Правда что кролик! — крикнула ему в спину гражданка. — Постоять за себя не можешь! — И вышла следом.
Только сейчас Сазонов заметил в кабинете какое-то существо, завернутое вроде бы в ватное одеяло. На том месте, где ожидался воротник, лежала довольно приличная лиса, щеря фарфоровые зубки. Изрезанное морщинами лицо обладательницы странного пальто лучилось угодливой улыбкой. Пальцы теребили детскую варежку.
- Ну и люди же бывают, — мягко пропела она, покачивая головой.
- Что вам, бабушка? Тоже шапку ондатровую?
- На кой. Не потянуть. Платком покрылась — и готова. — Она поправила мордочку лисы. — Варежку потеряла. Правую.
- Что же я могу поделать?
- Как что? Ваш дом-то... Я без варежки пропаду. Правая ить.
- Ну, бабушка, вы и даете! — удивился Сазонов.— Столько народу.
- Это я понимаю, — согласилась старушка.
- Тут не только варежку, слона не найдешь.
- Это я понимаю, — кивнула старушка.
- Ну так вот, — вздохнул Сазонов.
- А что мне делать? Без правой-то варежки.
- Господи... Ну потеряйте вторую — и дело с концом! — Сазонов уныло смотрел на старушку. Такие тихие, мятые старушки — самый заклятый враг администрации. Всю душу вымотают...
- Ну, — подбадривала старушка, — ищи, стало быть.
- Где искать-то, где? — Сазонов нажал кнопку. Экран телевизора вспыхнул молочным светом, проявляя месиво покупателей. — Где искать ваши варежки?
- Только одну. Правую, — поправила старушка, вытягивая шею к телеэкрану: — Батюшки! Народу-то! Мильён! — Она нащупала стул и осторожно, бочком присела, не спуская глаз с экрана. — А может, отсюда приметим? Поди, не игла. Подбавь-ка свету.
Сазонов повернулся спиной. Он решил продолжать работу. Пусть сидит, надоест — уйдет. Хотя определенно знал, что подобным старушкам быстро ничего не надоедает.
Бабка тяжело ворочалась в своем ватном одеяле.
- А ты мне платок продай, — вкрадчиво промолвила она. — На том и порешим. Вчера давали. Чуть меня не зашибли... Пуховый. С кистями.
- Ну давали. Для плана. Кончились.
- Ко-о-ончились... А ты достань. Потому как я страдаю от вашего Универмага.
Сазонов решительно повернулся к старухе в своем вертящемся кресле — и в дверях увидел директора.
Просительница, перехватив потяжелевший взгляд Сазонова, живо соскочила со стула и шагнула к Фиртичу, почуяв в легко одетом мужчине большое начальство. Она принялась торопливо пересказывать свою печальную историю и в заключение потребовала компенсацию: пуховый платок. Потому как очень любила эту варежку, без нее совсем пропадет.
- Приходите к закрытию, — решил Сазонов. — Найдется варежка — вернем. Народу будет поменьше, я по радио объявлю.
- Не найдется, — проговорил Фиртич, подавляя улыбку.
- Не найдется, — торопливо согласилась старушка.
- Не найдется, — повторил Фиртич. — Потому что в кармане она у вас.
- Де?! — Она испуганно сунула руку в карман, выдав себя с головой.
- Тащите, тащите! — Фиртич все еще сдерживал смех.
Старушка извлекла вторую варежку.
- От те на! Здрасьте! — поздоровалась она с варежкой. — Как же ты туда попала? — Ей было стыдно. И она не скрывала этого: смотрела в сторону, шмыгала носом. Как школьница... — Платок мне нужен. Вот оно как, — бормотала она, бочком продвигаясь к двери.
- Минуточку, гражданка, — остановил ее Фиртич.
Старушка замерла. Короткие реснички моргали часто и жалостно. А губы — сухие, запавшие — что-то бормотали в оправдание.
Фиртич подошел к телефону и набрал номер.
- Антонян? Вы вчера торговали пуховыми платками. Что-нибудь осталось? Один, один... Спасибо, Юрий Аванесович. — Он положил трубку и повернулся к старушке. — Поднимитесь лифтом на пятый этаж. Скажите вахтеру, что директор направил...
- Батюшки, — обомлела старушка. Она представила, как расскажет эту историю завтра в очереди.
- Найдете заведующего отделом Антоняна. Запомнили?
- Ей-ей. Племяш мой Антон, — закивала старушка, не веря своему счастью. — Учитель он.
- От директора, скажете. — Фиртич с сомнением оглядел балахон с лисой и вздохнул. — Ступайте.
Повторять не пришлось — старую сдуло как и не было. Лишь улыбка еще держалась какое-то время в кабинете главного администратора.
- Испортила настроение бабка, — проговорил Фиртич. — Вот в гладильне бабушки. Тигрицы! А такие, — он кивнул в сторону двери, — душу тревожат. И не виноват ни в чем перед ней, а такое чувство... — Фиртич помолчал. — Пытался пройти через третий этаж. Куча мала! Вместо одной очереди стало две. Все перемешалось.
Сазонов почувствовал, что краснеет. Он был убежден, что директор знает о его распоряжении разделить очередь... Вздохнув, с надеждой повернулся к экрану: может, уже угомонились? Нет, все бурлит. Внезапно его лицо напряглось. Он переключил изображение на крупный план... В круговерти торгового зала, раздвигая толпу, пробирался начальник управления торговли Барамзин. За ним гуськом, словно за ледоколом, спешили Полозов, Гарусов. И еще, и еще... Человек десять, не меньше.